Тема драконьего проклятья была для Гинэля болезненной, несмотря на то, что он был из рода тех эльфов, которым было суждено обладать даром обращения из эльфа в дракона и наоборот по своей воле по праву рождения. Он никогда не забудет душераздирающие и даже ужасающие истории Альнэи и Мелэбы о том, как они огромное множество веков назад стали теми, кем не хотели бы становиться, и сотворили вещи, которых не хотели бы совершать.
Альнэя, обратившись в дракона самой первой из своей семьи, разорвала на части каждого из них, а деревню погрузила в синее пламя. С её слов, она всё отчётливо помнила, слышала, осознавала, но жажда уничтожать была впереди её «Я». Не было сил и времени осознавать, что она творила, только изрыгать пламенем и махать крыльями, раздувая прах и пепел по окрестностям её былого дома. После всего этого некоторые выжившие тоже стали драконами. Ему было страшно представить в полной мере, что происходило в душе и сердце эльфийки, ведь, по её рассказу, она с каждым годом в теле дракона переставала быть собой, становилась кем-то другим, кем-то, кого прозвали в королевстве, которого больше нет, Кьёнгар, что на языке эльфов её краёв значило «чёрный демон».
Гинэля передёрнуло. Это было действительно жутко.
История Мелэбы была не менее печальной. В один момент, с раскатом грома и сиянием тысячи молний на небесах, он обратился в огромное огненно-красное чудище, уничтожившее целый огромный каменный город. Исполин, который несколькими движениями и золотым огнём стёр свою родину в порошок. Когда Гинэль виделся в Мелэбом в последний раз, тот с какой-то уже усталой скрипучей печалью и пустыми глазами поделился, что в первый год, когда Великий Феникс вернул ему эльфийский облик, на свой страх и риск отправился туда, на саму Титанию, где когда-то был его город. Рыжий щуплый эльф с грустью обнаружил там пустырь. Даже обломков, по которым можно было бы хоть чуть-чуть припомнить очертания родного города, не осталось. Только зелёные луга, коренастые кустарники и редкие, округлившиеся под напором ветров и дождей булыжники, неподвижно лежавшие повсюду.
Гинеэля охватывал ужас от одних только мыслей, что такое могло произойти и с ним, да и вообще с кем угодно. Уничтожить всё, что тебе дорого, стать в итоге кем-то совсем другим, потерять себя настоящего — незавидная участь. И что сейчас творится в душах у драконов по всему Риниасу, которые опечаленные бродят по миру в поисках себя, но уже совсем не зная, где искать. И что им вообще искать.
Он также вспомнил слова Альнэи: «Я всегда будто бы что-то или кого-то искала и, не находя, впадала в ярость и уничтожала всё вокруг…».
Затянутый в свои какие-то не самые приятные раздумья, Гинэль до вечера бродил по улицам города.
Дом, в котором жил Гинэль, сложно было назвать родовым особняком в привычном для кого-то понимании. Просто каменная постройка с множеством комнат, в котором много лет назад обустроилась его семья. Небольшой дворик перед домом был огорожен высоким каменным забором, но железные ворота с причудливым рисунком, имитирующим морозные узоры, были всегда открыты. Ступени тоже из камня, зимой на них накидывали длинный ковер-дорожку, чтобы хоть немного меньше скользить в процессе поднимания наверх. Всего-то пять ступеней, а навернуться можно было серьёзно. Гинэль уже сталкивался с этой проблемой в детстве. Эльф даже поморщился от воспоминаний о том, как он бегал с младшей сестрой по двору, а забегая вслед за ней по ступенькам каменного крыльца, навернулся на наледи и распластался на них же, больно ударившись об углы. Но приятно забавило и радовало то, что она не смеялась тогда над ним, как это бывало обычно, если он делал что-то неуклюжее. Вместо этого Ниэен искренне заволновалась, помогла ему подняться и отвела к родителям, которые уже своей магией и заботой подлечили его болезненные ушибы. Несмотря на быстрый процесс заживления, по лестницам зимой он впредь не бегал.
К его удивлению, Ниэен встречала его на пороге. Погружённый в свои мысли, он даже не заметил, как она открыла массивную деревянную дверь и выглянула из-за неё. Нежное аккуратное лицо цвета белой глины излучало тепло, а розовый румянец, несмотря на изрядную бледность девушки, привносил в её образ что-то мягкое, приятное и весеннее. Волосы у Ниэен были такими же белыми, как и у брата, но гораздо длиннее и собраны в две толстые косы, украшенные изумрудными лентами под цвет её платья из плотной бархатистой ткани с вышивкой красных цветов. Подобных цветов не росло в этих краях; девушке, если ей верить, они однажды приснились, и она решила вышить их на своём самом любимом наряде.
Ниэен не была ни драконом-оборотнем, ни воином. Но вместо этого эльфийка унаследовала талант их с Гинэлем отца, Ивера, который был лучшим магом-целителем и лекарем во всей округе. «Девушка с золотыми руками» — так её называли.