Бессмертный солдат

Гинэль понял, что его так гложило весь день: он невольно, на подсознании, соединил все точки линиями и пришёл к выводу, что бог, который якобы не мог ошибаться, ошибку всё-таки совершил, и за эту ошибку многие заплатили своими жизнями. Ивер словно прочитал в мимике, взгляде и жестах всё то, о чём думал его сын, но вместо того, чтобы распинаться, как истинный верующий и даже фанатик, эльф томно проговорил:

— Сынок, пути богов неисповедимы. В том числе и Феанфила. Кто знает, почему он поступил именно так. Но мы знаем, что и он тогда заплатил большую цену.

Гинэль поник. Именно в тот день, когда Феанфилу противостоял последний — как тогда считалось — поток рода повелителей драконов, он пропал. Исчез. Словно растворился в воздухе. Подобно Фениксу, со слов очевидцев, он сгорел в собственном пламени, и искры его магии растворились в воздухе.

Кусок рыбы из супа в горло не лез. Гинелю было, что сказать на эту тему, но ему отчего-то казалось, что отец его не поймёт, не поймёт так, как ему нужно, хотя старший эльф и читал юнца как открытую книгу.

Великому Фениксу было принято поклоняться. Почитать его непрерывный цикл возрождений. Это было даже скорее негласное правило, особенно у тех, кто сам видел его вживую на своём веку, и застал то, что он сделал для эльфийского народа не только этих краёв, но и других, о которых сам Гинэль даже ничего не знает толком. А те, кому он вернул истинный образ — проклятые быть драконами — благодарны ему до такой степени, что слепо были готовы отдавать свои жизни ради выполнения его замыслов. Альнэя так точно им бредила.

Но кем он сам был? Откуда взялся? Почему у бога смертный брат? Об этом то ли не было принято говорить, то ли никто ничего и не знал. А вот Гинэлю это вдруг стало интересно. Может, разгадка того, где их бог сейчас кроется, в том, кем он был на самом деле? Может, он уже просто давным-давно по-настоящему мёртв? Но кто это примет? Он же Великий Феникс! Он должен был возродиться из пепла, как делал это и раньше!

Возродиться из пепла. У Гинэля в голове не укладывалось, как вообще можно собрать себя из пепла? Или того, что ещё оставалось после или во время сражения? А с рассказов очевидцев, тот Феанфил мог. Он мог отрастить любую конечность, зарастить любую рану так, что ни единого шрама не останется. Что уж там — он мог собрать себя из пыли после взрыва, который устраивал сам! Магия и огонь сами рвались из его тела. Как такое вообще возможно?

От своих мыслей Гинэля отвлёк голос сестры:

— Ты о чём-то важном думаешь? Ешь! А то совсем остынет!

Гинэль хмыкнул. Обхватил тарелку руками, после чего ладони эльфа загорелись золотистым огнём, а от супа снова пошёл пар. Ниэель хихикнула, робко прикрывая рот маленькой рукой. Для эльфийки она была не особо высока и миниатюрна.

— Так уже невкусно будет!

— Неправда. — Гинэль ускорился и в этот раз в мгновение ока опустошил тарелку. — Добавки! — Еда сестрёнки была самой вкусной.

Услышав просьбу брата, эльфийка засияла. Не много было нужно, чтобы заставить её радоваться и улыбаться. Гинэль точно знал: плевать ему было на род Касенеда, плевать на, скорее всего, уже мертвого недобога — сестру он защитит от варваров с далёких звёзд любой ценой.

Глава 13

Слух Фила отчего-то стал гораздо лучше, чем он был когда-то, прямо таким, каким он был в детские и подростковые годы: он прекрасно слышал потрескивания внутри лампочек, еле различимый скрип половиц из соседнего кабинета, в котором кто-то неспешно ходил туда-сюда. Причём, он был куда более различимым для него, чем то, что происходило прямо у него под носом. Сидя за столом в окружении и компании не только офицеров академии, но и офицеров комитета внутренней безопасности, а также союзной армии магов и немагов, Фил не особо-то и был увлечён их пустыми разглагольствованиями о том, что всё же случилось.

Для Фила случилось явное: в их тыл проник враг. Возможно, обладающий всем известной силой управлять драконами. Впрочем, такая же, как оказалось, есть и у Эрины. Фил отмахнулся где-то у себя в мыслях, в реальности сохраняя каменное лицо: Эрина точно не враг. Разве что только для самой себя в силу собственной неуклюжести и бездумья. Но вспомнив то, как девушка с пылом и неподдельной храбростью пыталась спасти его от драконов, Фил всё же улыбнулся уголком рта, немного прикрыв веки.

— Товарищ Ригер! У нас люди погибли, а ты улыбаешься! — донёсся крик кого-то из армии немагов. — Считаешь, что раз ты отпрыск товарища маршала Гриффин, тебе всё дозволено?!