Бессонница в аду

— Бедный мой…А я-то все надеялась, что он приедет ко мне! Я сначала по телевизору в новостях его увидела, фотографию Хана показали. Я же ни имени, ни фамилии не знала, теперь хотя бы знаю, как его звали… На фотографии он был намного моложе. Потом подумала, а вдруг я обозналась… Даже когда объявление твое прочла, все равно надеялась — думала, а вдруг он, как и я, сбежал, скрывается, вдруг все-таки выздоровел. Так ждала его… Даже сейчас ехала к тебе и думала, а вдруг это он… Там, в Центре, лучшие медики работали, и никто не смог ему помочь…

— Операцию ему предлагали, и не раз, но он отказывался.

Они помолчали, у Вики было такое чувство, словно она опять, в который раз прощалась с Ханом.

— Как ты оттуда выбрался?

— Да еще год поработал, о твоем отъезде так никто и не узнал, всем сообщили, что ты умерла, как и предыдущие испытуемые. Ребята, те, кто знал о тебе, все слово сдержали. После его смерти я стал вести тему, тянул целый год, боялся, что всех поубивают, уберут, если закрою, но потом все же сообщил в Москву о бесперспективности этого научного направления. О том, что без Хана невозможно доработать, и вот тему закрыли. Убирать всех подряд не стали, смысла в этом уже не было — информация ведь быстро устаревает, секретные сведения становятся достоянием гласности. Потому кое-кого просто отпустили, но некоторым все-таки устроили «несчастные случаи». Я случайно узнал о них, но, как видишь, сам выбрался оттуда живой, отпустили. Год прошел, тогда только стал искать тебя. Да, — вспомнил Павел, — Хан успел еще Шуре дать препарат, и через месяц ее не стало. Узнал, что это она корзиночку тебе подавала, не простил ей предательства.

— А девчонки, кто выжил?

— Да все живы, многие так там и остались, не захотели уезжать. Центр получил новое руководство, а ему тоже обслуга нужна. Вроде бы, теперь это открытое учреждение…

— А как Леонид Сергеевич?

— Помер, конечно. От такого «лечения» никто не выздоравливал, Валентин тоже, но он дольше протянул, молодой же был, организм сильный, дольше Хана прожил. Им сказали о твоей смерти и выпустили из изолятора, больше препарат не давали.

— А почему ты оттуда ушел? Ну и правил бы дальше. Хан ведь не скрывал от тебя свои разработки… Я же — удачный эксперимент, ты бы наверняка смог его повторить, ведь все время присутствовал, когда Хан меня оживлял, собирал из кусочков… Мог бы сказать, что это ты добился такого результата, омолодил бы всех стариков и старух…

— Не захотел я делать кому-то такие подарки — вторую жизнь давать, не верю, что ее получат самые достойные. На мой взгляд, только ты и заслуживала этого…

— Ты меня просто огорошил… — Вика в изумлении смотрела на Павла. — Почему это я достойна? Да там одна Рита чего стоила — такие яркие девушки редко встречаются: и внешность, и ум, обаяние, чувство юмора… Вот уж, природа не поскупилась, да? Жаль ее… До сих пор себя ругаю, что не поговорила с ней. Ее бы вовремя оттуда вывезти — она бы осталась жить, забыла бы Хана.

— Рита была хороша…

— А ты оттуда уехал со своей женой, у тебя же там была девушка? Наверно, и дети уже есть?

— Она осталась там, мы расстались сразу после смерти Хана. Жили просто рядом, но друг друга не понимали, потом она влюбилась в одного охранника и ушла к нему. Она-то давно знала, что я люблю другую.

— Да? Так ты женат на другой?

— Нет. А ты живешь одна?

— Ты еще спрашиваешь, конечно, одна. Со своей дочкой…

— Что, так и любишь его?

— Люблю. Паша, а почему ты Хана не вылечил в той ванне? Я все время об этом мечтала…

— Была такая мысль, но там все было построено на том, чтобы мозг оставался невредимым, а у него как раз вся проблема с головой. Там надо было многое менять. Если бы шеф прожил дольше, я бы, конечно, все равно попробовал… Только не думаю, что у меня сразу бы получилось, он не везде руководствовался расчетами, полагался на свою интуицию… Он тоже понимал, что я не смогу, сказал мне как-то: «Жаль, я тебя не подготовил…»

Павел посмотрел на нее.

— Никак не привыкну к твоему новому лицу, пока не смотрю на тебя — все вроде в порядке, а как взгляну — другой человек…

— Я понимаю, сама от зеркала полгода шарахалась. И сны такие жуткие снились, будто кожа с меня слезает, волосы выпадают. Смотрю на себя в зеркало, а вижу какого-то монстра, как в фильме ужасов, без кожи…

— Так и было в ванне.

— Бр-р! Это самое жуткое воспоминание! А после нее как было ужасно — взрослый человек, а беспомощная, как младенец. Бедный Хан, как он со мной нянчился тогда.

— Я бы тоже нянчился…