Без иллюзий

На похороны пришли многие сотрудники Саши по двум институтам и кое-кто из однокурсников. Был также прежний муж Ламары, от которого она ушла с сыном – старшеклассником к Вайсфельду. Этот сын присутствовал тоже. Михаил насчитал трех прежних начальников отдела, в которых работал Саша: Мусина, Алдошину и себя. Пришел и Михаил Петрович Данилов, чью изящно и математически точно сформулированную задачу построения классификации индуктивным путем для избирательного распространения информации Вайсфельд решил приближенным способом в своей диссертации. Пожалуй, среди видных коллег не было только Великовского. Отпевали Сашу по православному обряду, похоронили практически в ту же могилу, что и его отца, полковника Михаила Яковлевича, на старом, к тому же старообрядческом кладбище. Смерть Вайсфельда – сына была во многих смыслах взывающей в анализу его жизни и поиску связей между причинами и следствиями во всем том, что имело место в его земном бытии, и предопределивших его неожиданно раннюю кончину. По дороге от морга Боткинской больницы к кладбищу Михаил, сидя в машине близкого приятеля Вайсфельда Саши Штольберга – основного программиста в отделе Феодосьева (которого кстати, на похоронах тоже не было) Михаил попытался выяснить, отчего столь внезапно обрушилось здоровье покойного. – Штольберг должен был знать причину, и Михаил удостоверился, что тот действительно знал, но излагал ее так неопределенно, подолгу обдумывая почти каждое слово, что Михаилу пришлось самому по крупицам воссоздать мозаику из осколков. Картина получилась следующая. Вайсфельд, энергичный мужчина средних лет, которому удалось полностью завладеть любимой женщиной – Ламарой – после долгого периода, в течение которого он был только ее любовником, хотя все его любящее существо с самого начала связи жаждало ее целиком, внезапно ощутил спад своей сексуальной потенции, чего несомненно, учитывая его богатый и разнообразный опыт, никак от себя не ожидал (это была собственная преамбула Горского к дальнейшим рассуждениям – Штольберг своей информацией лишь заронил искру, от которой пошел луч поиска причин именно в сексуальном направлении). А дальнейшее – и это уже прямо следовало из объяснений Штольберга – заключалось в следующем. Саша обратился к знакомому врачу, и тот посоветовал ему прибегнуть к медикаментозным средствам. Была ли это именно «Виагра» или что-то в том же роде, Штольберг не говорил, но уже прием первой таблетки из выписанного курса привел к резкому обострению болезни почек, которая у Вайсфельда действительно уже была, но не вызывала особой тревоги. Тем не менее, он принял еще одну таблетку и обвалил работу своих почек окончательно. Все, чем ему можно было помочь это срочно подключить его к аппарату искусственной почки, к которому он оказался привязан до самой смерти.

Все выглядело и диковинно, и страшно: и причина обвала здоровья, и сама гибель, которая, собственно говоря, была точно такая же, как и у разумно ненавидимого Сашей председателя КГБ СССР, а затем и генерального секретаря ЦК КПСС Андропова. И тому и другому было воздано одинаковым концом, хотя грехи у них, конечно, были разные. И у обоих их земной путь был оборван именно тогда, когда им удалось, наконец, достичь главной цели жизни, реализовать свою главную мечту. Над этим следовало поразмыслить поглубже, но в другой обстановке Пока же ритуальная процедура была еще далека от завершения. В церкви вокруг гроба собрались провожающие покойного. Среди них Михаил узнал бывшую жену Вайсфельда Аллу, которую видел на одном из отдельских сборищ. Тогда она запомнилась ему главным образом тем, что называла Бориспольского просто Полем – как оказалось, так было принято в их узком кругу. Эта дама выглядела несколько взвинчено – то ли из-за присутствия Ламары в изголовье гроба, то ли из-за непогаснувших чувств к бывшему мужу. Кто она и чем занимается, Михаил не знал. Ему было ясно только одно – что эта женщина душу Саше не перевернула.