Без иллюзий

Кроме Аллы в число провожающих влились и еще какие-то другие, уже совсем незнакомые люди. Под речитатив батюшки и пение двух певчих покойник приобщался к миру иному по крайней мере душой. Всякий раз, когда ему случалось присутствовать при заупокойных службах, Михаил ловил себя на том, что совершенно не может настроиться на Божественное присутствие в храме в большей степени, чем в любом другом месте – даже наоборот. Настоящим храмом Божьим для него была и оставалась только первозданная Природа – прямое Творение Создателя всего и вся. Когда отпевание кончилось, Михаил испытал облегчение. А потом осталось одно – проводить останки до могилы, бросить горсть земли, постоять с остальными, пока еще сущими на этом свете, наблюдая, как могильщики вершат могильный холм. Потом начался долгий путь домой к Ламаре, в квартиру, которую им с Сашей удалось поменять на две свои прежние. На правах ближайшего друга первое слово на поминках взял Саша Бориспольский. Право слово, о своей специальности он рассказывал интереснее, чем о близком человеке. И дело было не в волнении или переживаниях – ни то, ни другое в Сашиной речи не ощущалось, хотя ему о многом можно было бы вспомнить в данный момент. Было заметно, что Ламара думает об этом точно так же, как Михаил.

Сегодня она практически впервые не скрывала от публики, что Саша был ее мужем, а она его женой. Эта странность никогда и ни у кого не находила объяснения – и вот человек был признан мужем, когда его здесь больше не было. Еще на кладбище выяснилось, что поминки состоятся раздельно в двух разных местах. Университетские товарищи, бывшая жена Алла, сестра Саши Вайсфельда отправились по другому адресу. Видимо, новый Сашин выбор «подруги жизни» пришелся по вкусу не всем – не только его отцу Михаилу Яковлевичу.

Михаил уже давно не виделся с Норой Кирьяновой, которую сам же назвал Норой Бернарой за актерское мастерство в обычной жизни. Еще когда пришедшие в Боткинскую больницу томились перед моргом, к двум разговаривающим Михаилам – Данилову и Горскому – подошла именно она. Михаил спросил, жива ли ее тетка Татьяна Кирилловна, принимавшая живое участие в устройстве его личной жизни. Последний разговор с ней по телефону имел место около года назад, Татьяна Кирилловна сообщила тогда, что недавно похоронила мужа и добавила, что вытащила бы его из болезни, если бы сама в это время не лежала в больнице. В это можно было хотя бы отчасти поверить, настолько энергично и настырно она умела заставлять медиков делать то, что они обязаны были делать, но делали далеко не всегда. Было жалко и овдовевшую добрую знакомую, и ее мужа, Олега Анатольевича, которого Михаил немного знал. Когда в стране, почти начисто лишенной алмазного сырья, вдруг открыли якутскую алмазоносную провинцию, встал вопрос об их промышленной обработке. Олег Анатольевич оказался среди тех, кому поручили организовать это дело. Специалистов по обработке алмазов, равно как и соответствующих предприятий, в СССР не было совершенно. Предстояло все начинать с нуля. Делегацию инженеров послали знакомиться с зарубежным опытом за границу, первым делом в Бельгию, которая отнюдь не горела желанием делиться секретными знаниями с советскими большевиками. Это касалось и правительства, и крупнейших воротил в алмазном бизнесе. Однако делегацию приняли и представили тем, кто владел секретами технологии. Все-таки с непредсказуемыми Советами как-то надо было считаться – иначе, глядишь, они по глупости или со зла обвалят весь алмазный рынок. Проведя начальные переговоры с делегацией из СССР, один из алмазных королей, Ашер, заявил, что будет разговаривать только с Олегом Анатольевичем. Он так расположился к нему, что лично посвятил советскому инженеру массу времени, чтобы передать все тонкости обработки самых твердых природных кристаллов на Земле. После обучения у Ашера Олег Анатольевич разработал весь технологический процесс для нескольких алмазных предприятий – прежде всего для крупнейшего в Смоленской области, которые успешно заработали как на валютный рынок, так и на жен и любовниц высшей номенклатуры страны.

Оказалось, Татьяна Кирилловна ненадолго пережила своего мужа. Сказав об этом, Нора упомянула: «Она очень ценила вас». Михаил кивнул. Ему это было известно. Нора продолжила: «Знаете, когда она в чем-то сомневалась или чего-то не могла понять, она говорила: «Надо позвонить Мише, Как он скажет, так все и будет». Это было больше обычных оценок. Горский даже поймал на себе после таких Нориных слов удивленный взгляд Данилова. Действительно, насколько помнилось, Михаил давал Татьяне Кирилловне именно те прогнозы изменения жизни, которые вскоре сбывались, не говоря уж о практических советах по многим делам, с которыми она к нему обращалась. Но на этом основании убежденно заявлять, что «как он скажет, так и будет» все-таки не следовало, хоть и звучало это очень даже лестно. Михаил предпочитал помнить, от Кого реально зависит будущее, и внутрь себя слишком уж лестной оценки так никогда и не принимал.