Без иллюзий

Когда Света стала достаточно состоятельной женщиной, она заявила, что хочет съездить в Париж с мамой и бабушкой. Марина всегда хотела побывать во Франции, тем более, что она хорошо знала язык. Михаил был доволен, что внучка хочет посодействовать осуществлению бабушкиной мечты, а о себе он такого никогда не думал. Зачем? Чужие города его утомляли и даже быстро начинали раздражать. Так случалось в Софии, Варшаве и Будапеште. Конечно, эти города вряд ли могли конкурировать с Парижем в глазах всех людей, кроме тамошних уроженцев, но Михаила все равно туда не тянуло – разве что в Лувр, музей Д»Орсе и на секс-ревю в «Лидо» или «Мулен-Руж», что само по себе было не так уж важно. Он совсем не был обижен тем, что Света выбрала в спутники бабушке не его, а свою мать. Уже по одной по этой причине ему надо было остаться в Москве с собаками – не оставлять же их на чужих людей. Марина вернулась из Франции очень довольной. Кроме Парижа, они посетили и Страсбург – тихую столицу европарламентаризма с грандиозным собором, оказавшимся в строительных лесах. Зато Париж не обманул ни ее, ни Светиных ожиданий. Одна Люда жаловалась знакомым, что кроме Эйфелевой башни в Париже смотреть не на что, а так – город грязный и скучный для нее. Ну что ж, как говорил, шутя, ее погибший муж Коля: «Кажному свое!» – и Люда не выпадала из-под действия этого принципа. Ни шедевры живописи из Лувра, ни импрессионисты в музее Д»Орсе, ни скульптуры Родена в музее этого гения на нее впечатления не произвели, хотя она исправно посещала все места вместе с увлеченными дочерью и свекровью. Но и этот факт не подействовал на Михаила раздражающе. Все равно ведь Эйфелева башня и вид с нее ей понравились куда больше, чем вид с башни собора Парижской Богоматери, который она могла обозревать в соседстве с безобразными рожами химер.

Но спустя еще пару лет и Михаил был удивлен, когда Света спросила, действует ли еще его заграничный паспорт, которым он так еще ни разу и не воспользовался. Он ответил, что паспорт уже просрочен. – «Тебе надо оформить новый. Я дам тебе деньги на это». Михаил, сидел за столом, а Светлана стояла рядом. Он вскинул на нее глаза и спокойно спросил в ответ: «Ты думаешь, я на что-нибудь претендую?» Он и вправду не собирался куда-либо ехать за ее счет и даже в мыслях не имел попрекать ее за все, чем она могла считать себя ему обязанной. На секунду Светлана смешалась, потом овладела вновь выражением своего лица и повторила настойчиво-просительным тоном: «Нет, дед, ты обязательно сделай себе новый паспорт», – и добавила: «Я тебя прошу», – а затем поцеловала. Он не спорил. Абсолютно не вдохновленный какой-либо мечтой, он обратился в ОВИР за паспортом и после возвращения из деревни получил его без всякой мысли о том, на кой он ему. Оказалось, что Света вызнала у бабушки, что когда-то дед был не прочь увидеть Канаду или Норвегию. Михаил не знал, сбудутся ли намерения Светы угостить его видами фиордов Норвегии или хребтов Британской Колумбии, но решил наперед ничем не мешать внучке осуществлять задуманное, полагая, что до этого дело дойдет не скоро и, как знать, не окажется ли к тому времени его уже бесплотный дух где-то совсем в других краях – и не в русских, и не в норвежских и не в каких других, кому-либо известных на этой Земле. В конце концов, если в груди у внучки и шевельнулось какое-то чувство привязанности к деду, будь то любовь или благодарность или покаяние, не было смысла препятствовать ее желанию воздать ему чем-то желанным в его мечтах. Ничего дурного в этом не было, даже если сам дед уже не нуждался в экскурсионных поездках – в первую очередь потому, что отдал душу походам по самостоятельно выбранным маршрутам, пройденным на своих судах или своими ногами, и оттого смотреть на красоты через окна автобусов или с огороженных барьерами из труб смотровых площадок его больше не тянуло с той памятной силой, которая властно отправляла его в те места подлунного мира, где он должен был сам достигать самой волнующей красоты.

Глава 17