Без крыльев

– Почему же, пусть выскажется, – зло сощурилась на него Дэзи. Она совершенно протрезвела и теперь пребывала в обычной, боевой форме. – Что крамольного в том, что мы называем вещи своими именами?

– Какие вещи, какими именами? Что вы вообще знаете, чтобы осуждать ее? Подруги… – Филипп, глотнув коньяку, откинулся на спинку кресла. – А знаете, я всегда завидовал вашей дружбе, даже злился – не каждый мужик может похвастаться такими отношениями. Мне Бог не дал друзей, потому что я – эгоист. Ладно… Но что такое дружба, и я понимаю. Это когда весь свет от тебя отвернется, только не друг. Он тебе верит без объяснений, принимает таким, какой ты есть. Прав ли, виноват ли друг, твое дело – вовремя подставить ему свое плечо.

Как ни неприятны были слова Филиппа, возразить было нечем. Слава Богу, они никогда не были упертыми гусынями и умели признавать свои ошибки. Все почувствовали нечто вроде облегчения.

– А вы предали ее в самый трудный период жизни. Вы, друзья, выступили в роли судей. «Ах, подумайте, она предала высокие чувства», – передразнил он противным тонким голосом Элси. И продолжал говорить, глядя только на нее: – Не нужно быть очень тонким человеком, чтобы понять, Мэген – не из сильных женщин. До сих пор удивляюсь, как она решилась на такой шаг. Среди моих знакомых мужиков лишь немногие отважились связать свою жизнь с любимой женщиной. Это испытание и сильным личностям не по плечу.

– Да, все мы мечтаем о ней, призываем, молим о ней Господа. А когда Он дает ее нам, прячемся, отказываемся от нее. Почему? – Кейт снова была тиха и печальна.

– Пребывать в такой любви – это… все время жить в свете, на острие ножа! Ни тебе соврать, ни слукавить, – Дэзи говорила, ни на кого не глядя.

– Я вот тоже всю дорогу думала о Дэнни и Мэген, об их любви. О любви вообще. Зачем она приходит в наш мир? Вот она явилась, расцвела в сердце пышным цветком, все преобразила вокруг.

Филипп с возрастающим изумлением смотрел на жену – такой он ее давно не видел. Элси разрумянилась, похорошела, говорила быстро и горячо, будто боялась, что ее прервут:

– У человека вырастают крылья, и он взмывает в небо, поднимаясь над суетностью, обыденностью, пошлостью жизни. Он слышит и понимает шепот звезд, ощущает присутствие ангелов, сам становится похожим на них. И вдруг это кончается. И человек падает на Землю, оставаясь таким же ничтожным, сирым, одиноким. Так стоит ли молить о ее приходе, надеяться, страдать?

– Стоит, – убежденно заявил Фил.

– Ты знаешь, для чего любовь является на Землю? – Дэзи скептически смерила его взглядом.

– Хотя бы для того, чтобы напомнить о существовании другого, совершенного мира! Чтобы человек не оскотинился окончательно, – Фил ответил спокойно и твердо.

– Любовь – это святое, – закивала головой Кейт. – Вспомните, что говорил отец Кирилл на свадьбе Мэген: «В каждой любви человеческой есть отсвет любви Христовой. Это великий Дар»…

– И великий труд, – вставила Элси.

– И великое Утешение, – тихо произнес Фил. – И она не проходит бесследно, не может, не должна пройти.

По дороге домой Филипп продолжил разговор в машине.

– Мэгги, бедняжка! Только представь, каково ей сейчас. Раньше у нее было все: и подруги, и Дэн, и вся его большая семья.

– Да, а говорят, чудес не бывает! – с недоверием поглядывала на мужа Элси. – Его профиль ни дать ни взять профиль патриция, как всегда, четко очерчен и невозмутим. И голос такой же, как всегда, – невыразительный, с легкой хрипотцой. Разумеется, менторский тон. И все же…

– Будь я на вашем месте, уже давно разыскал бы Мэг и без всяких намеков, предупреждений приехал к ней. А что? Дела такие, что не до церемоний. В конце концов, свяжитесь с ее продюсером. Вы же знакомы с ним? Я бы тоже поехал с вами.

Элси верила и не верила своим ушам…

– Ну что ты на меня так смотришь? Я не такой уж болван, каким ты меня держишь.

Элси густо покраснела и отвела глаза.

– Я знаю, ты давно лелеешь мечту уйти от меня, только я тебе этого не позволю! Можешь думать обо мне, что хочешь, но не забывай, что я мужчина и отвечаю за тебя и сына.

– Почему ты раньше со мной так не говорил?

Филипп пожал плечами.

– Возможно, я изменился. Не думаешь же ты, что эта прерогатива принадлежит только тебе и твоим подругам.

Элси пребывала в полнейшем замешательстве.

– Сам не знаю, почему, но чувствую, что твои девчонки для меня стали родными. И я готов разделить ваши трудности, тревоги, радости. Если хочешь знать, я чувствую ответственность за каждую из вас, даже за Софи.

Потрясенная до глубины души Элси была почти влюблена в своего мужа. Чувствуя это, Фил решил, что для первого раза сказано слишком много.

«Как там говорил великий Мао: „Слишком хорошо – это тоже плохо“. Не дай Бог с Элси что-нибудь неладное случится!» Усмехнувшись, Филипп подбавил «горчички в сахарный сироп»:

– А куда деваться, если ни одна из вас не обзавелась нормальным мужиком!

Дома, опять-таки из чисто гуманных соображений, Фил перешел на свой обычный, занудный тон. С брезгливой гримасой сбросил с обеденного стола на диван учебник сына:

– В конце концов, будет у нас когда-нибудь порядок?!