Без раздумий. Скрытые силы, заставляющие нас покупать

Слышите, да? «Мы новая группа – но вы нас уже знаете. Мы ваши давние знакомые, так что с новой встречей!»

* * *

Услышав эту песню Дилана 25 июля 1965 года, легенды музыкального мира Кэрол Кинг и Фрэнк Заппа не сговариваясь заявили друзьям, что теперь им в музыке делать нечего. Другой легендарный персонаж в другом конце страны, в Сиэтле, услышав песню по радио, пришел к несколько иному выводу. Джимми Хендрикс сказал себе, что он по-прежнему гитарист, но уж точно больше не певец.

Самое же удивительное заключается в том, что всем этим легендам вообще удалось услышать песню Like a Rolling Stone.

Пятью неделями ранее, когда песню прослушали в Columbia Records, маркетинговый отдел заявил, как в свое время Дик Кларк, что она не выстрелит никогда. Она длилась 6 минут 9 секунд, а в первую сотню Billboard шестиминутные песни попадали всего два раза за всю историю. Кроме того, по стилю она представляла собой непривычную смесь – фолковый текст под аккомпанемент электрогитар, пианино и органа. На органе играл 21-летний гитарист Эл Купер, впервые севший за новый для себя инструмент (и это чувствуется – он отстает на одну восьмую такта).

Песня не вышла бы никогда, если бы не два поклонника Дилана в Columbia Records. Они тайком подсунули запись Тери Ноэлю, первому в Америке диджею, работавшему для звезд на самой модной дискотеке Манхэттена. Ноэлю песня понравилась, он ее поставил и сообщил, что звездной аудитории она тоже пришлась по душе.

Но руководство Columbia не оставило своих опасений. Все-таки вкусы приходивших к Ноэлю звезд сильно отличались от вкусов среднего меломана. Однако 20 июля Columbia все-таки сдалась, и Like a Rolling Stone впервые увидела свет.

Уже через несколько дней она была на втором месте в Billboard и продержалась в первой десятке четыре месяца – значительный срок, что тогда, что сейчас. Через 40 лет британский рок-журнал Mojoназовет ее величайшим синглом в истории рок-музыки, а еще через год те же слова повторит Rolling Stone.

Примеры Дика Кларка, оценивавшего перспективы «Битлз», и канала CBS, который собирался снять с показа премьеру «Мэри Тайлер Мур», а также сомнения Columbia по поводу песни Дилана доказывают, что и специалисты могут ошибаться. И что немаловажно, эти примеры еще раз демонстрируют, с какой готовностью мы отвергаем непривычное. Шесть минут текста, плотно набитого не всегда понятными метафорами (например, «Наполеон в лохмотьях и язык, на котором он говорил» – намек на Энди Уорхола), не попадающий в такт оргáн, фолк-певец с сиплым голосом, поющий под электрогитару, – такого они прежде никогда не слышали.

Классическая ошибка – делать скоропалительные выводы. Да, шестиминутные композиции обычно проваливались, но студии звукозаписи очень скоро это подметили и просто перестали их выпускать. Поэтому выборка длинных песен получалась совершенно непоказательной. Еще более серьезным просчетом со стороны 35-летних руководителей Columbia было решать за 20-летних, что им понравится, а что нет. Но в 1960-х ответ на вопрос «Что любит молодежь?» звучал так: «То, чего не любят взрослые». У молодежи 1960-х была расхожая фраза: «Ни за что не доверяй никому старше тридцати».

Непонятный текст? Как раз в непонятности заключалась вся прелесть Louie Louie «Модерн токинг» и Smells Like Teen Spirit «Нирваны», прозвучавших много лет спустя.

А еще руководство студии не подумало, что, проведя неделю на пляже, мы перестаем замечать рев прибоя. По радио песня прокручивается не один раз, и с каждым разом слушатель все больше привыкает. Незнакомое делается вполне знакомым. А иногда – как «Мэри Тайлер Мур», «60 минут», «Битлз» и величайшая песня в истории рок-музыки – становится классикой.

Воскресенье с Кристиной Эпплгейт

Воскресное февральское утро 2000 года, на часах почти 11. Мы едем по Беверли-Хиллз на юг, к одной прославленной церкви.

Моя знакомая уже три раза с придыханием напоминала, что глава церкви – известная фигура в кругах «нью-эйдж». (Где главная заповедь, судя по моим визитам в церковь в Сан-Диего, – «прокатит все». Поскольку церковь у последователей «нью-эйдж» такая всепрощающая, что устранила саму концепцию греха, я прозвал ее «Церковь святого Вперед-и-с-песней».)

За два квартала до церкви мы застряли в пробке, свидетельствующей о том, что «нью-эйдж» здесь действительно в ходу. Наконец отыскав местечко, где можно было приткнуться, мы прошагали пешком до входа и уселись в восьмом ряду.

Через несколько секунд на сиденья ближе к проходу, справа от нас, опустились две женщины.

В последующие час с четвертью я несколько раз оглядывался на них. Меня притягивала не внешность, а то, с какой ощутимой теплотой они друг с другом общались. Я разгадал в них мать и дочь, но больше ничего интересного не подметил.

После службы мы со знакомой вместе с остальной толпой из 1100 человек стали потихоньку выбираться через узкие двери. Светловолосые мать с дочерью оказались прямо перед нами.

На полпути к выходу знакомая прошептала мне на ухо многозначительным тоном:

– Узнаешь?

– А должен?