Без суда и следствия

Когда я просунула в окошечко удостоверение, вахтерша преисполнилась безмерного ко мне уважения и, пробормотав: «Что ж вы сразу не сказали?», вызвала главного инженера. Это был мужчина средних лет приятной наружности. Я приступила к делу.

— Наша газета занимается делом Андрея Каюнова. Вы, вероятно, слышали или читали об этом.

— Да, я читал вашу статью. Простите за откровенность, но мне показалось, что вы были слишком резки. Нельзя писать о людях так, как вы написали о Татьяне Каюновой.

Я чуть не бросилась ему на шею, но вынуждена была резко его прервать:

— Если вы не возражаете, перейдем прямо к делу. Так вот, мне хотелось бы кое-что у вас узнать. Ободном звонке. Звонить должны были 26 июля из автомата, расположенного возле дома по Красногвардейской, 15, около одиннадцати утра.

— Вы что, проверяете показания Каюнова?

— В некотором роде.

— Вы имеете в виду междугородний звонок?

— Нет, в черте города. Звонили также на Красногвардейскую.

— Ваш вопрос жутко наивен.

— Что вы имеете в виду?

— Но ведь невозможно регистрировать все звонки по городу! Ни на одной телефонной станции нет подобной аппаратуры. И не может быть. Конечно, если за телефоном, по которому звонили, не было установлено наблюдение. Но тогда требуется особое разрешение, вы должны предъявить документы, подписанные следователем или прокурором, по которым я могу предоставить вам подобную информацию.

— Наблюдение не велось.

— Тогда это совсем невозможно! Мы же не можем регистрировать все звонки, кто кому звонит — на сто пятьдесят тысяч номеров!

— Значит, вы уверены в том, что получить информацию, был ли такой звонок, невозможно?

— Твердо уверен. Это абсолютно невозможно!

— Что ж, большое спасибо.

Уже совсем стемнело. Медленно, неторопливой походкой я возвращалась в свое убежище. Усмехалась про себя — пробиваясь всеми правдами и неправдами на телефонную станцию, я слишком многого хотела от этой страны.

Нонка волновалась, куда я пропала, и уже решила, что меня убили. Я взглянула на себя в зеркало — парик полностью растрепался, рассыпался и мой грим. Сняла парик — волосы были липкими и потными.

Потом я осталась одна. Вспомнила, как; прощаясь с инженером, мне захотелось сказать: «Спасибо за ваши слова о Татьяне». Но я не сделала этого. Сказать подобное было невозможно. 

Глава 9

Утром я прихватила в Нонкиной кухне нож. Из детективов, из кино я знала, что в таких случаях принято брать с собой пистолет, но пистолета у меня не было, да и не могло быть. Поэтому пришлось довольствоваться ножом. Хоть какое-то оружие, которое придавало мне уверенности. Узнав, что я хочу уйти совсем рано, не дождавшись прихода Сикорова, Нонка впала в истерику. Но я ушла — это было необходимо. Фотограф должен был узнать меня в лицо, этим я собиралась нагнать на него страху, поэтому я не стала использовать Нонкин парик, а просто повязала голову платком.

Потом я стояла возле его мастерской. Окна были распахнуты, слышались женские голоса, и сквозь них пробивался солирующий мужской. Хорошо знакомый мне голос. Я решила ждать до тех пор, пока посетительницы не уйдут, и спряталась в одном из парадных двора. Минут через двадцать из мастерской выпорхнула стайка девиц в весьма откровенных для утра нарядах, дверь за ними захлопнулась. Вскоре я нажимала крохотную кнопку звонка.

— Вы ко мне? — спросил человек, которого я искала.

— Да. Я хотела бы поговорить с вами об одном заказе…

— Пожалуйста.

Он посторонился, дав мне войти, я поняла, что остаюсь не узнанной. Мы вошли внутрь. Мастерская была огромной студией, обставленной с роскошью. О вкусах владельца ярко свидетельствовали застекленные снимки обнаженных девиц, множество широких диванов и затененных ламп. В глубине, возле стены, притаилась фотоаппаратура, словно бедная родственница в порочном притоне. Эдик был слишком неподходящим типом для столь усердного кобелирования.

— А как поживает Вика?

— Вика? Вы ее знаете?

— Да. Она рекомендовала мне вас. Сказала, что вы можете удачно, ну, скажем, совместить несколько фотографий так, чтобы мужчина, изображенный на одном снимке в щекотливой ситуации с одной женщиной, оказался на нем с другой. Вы меня понимаете, да? Это, конечно же, очень тонкое, деликатное дело, и оно будет хорошо оплачено.

— Что ж, — его рот растянулся в мерзкой ухмылочке, — конечно, подобное сделать можно. Но это будет стоить не менее семисот баксов, если вам подходит цена.

— Да, разумеется.

— Фотографии у вас с собой?

— Только снимок мужчины. Вика сказала, что женщину можете подобрать вы сами… Было бы желательно, чтоб не возникло вопросов с ее стороны, чтоб ей это было знакомым… ну, в общем, вы понимаете, о чем я говорю?

— Да, но это уже дороже.

— Согласна. Женщину я могу выбрать сама?

— Если вы так хотите…

— Я хочу, чтобы это была Вика.

— Вика? Но она уже не снимается, да и потом…

— Я хочу, чтобы была Вика!

— Это, к сожалению, невозможно! Она больше не снимается, после… Впрочем, вы должны об этом знать…

— После истории с Каюновым?