Без суда и следствия

Было два часа дня, когда я вышла из здания и медленно пошла по улице. По дороге забежала в недорогое кафе. Снег прекратил идти. Температура была плюсовая, вскоре улицы и проспекты покрылись чавкающей, мокрой грязью. Капли мутной воды блестели на грунтовом покрытии шоссе. В вагоне метро сквозило. Я ехала в редакцию одной из центральных газет. Это тоже входило в мой план. Около года назад в Н. я познакомилась на одной из многочисленных презентаций с неким Китиным, журналистом этой газеты. Дело было зимой. На следующий день после презентации Китин явился в редакцию четвертого канала с букетом очень красивых белых роз. Когда же ему сообщили, что я замужем и мой муж Андрей Каюнов, Китин очень расстроился. Розы я, конечно, забрала, но дальше обычного делового партнерства наши отношения не зашли. После мы несколько раз говорили по телефону, а в апреле (за три месяца до трагедии) он напечатал в своей газете пространное интервью со мной и лучшую из моих фотографий. Интервью заняло целый газетный разворот. Теперь я ехала к нему в редакцию, надеясь на то, что он сможет мне помочь. Хотя бы напечатать статью, в которой я расскажу правду. Редакция газеты была расположена в новом девятиэтажном здании на седьмом этаже. Поднимаясь в лифте, я украдкой бросила на себя взгляд в зеркало. Из зеркала на меня смотрело худое, изможденное лицо с обтянутыми пергаментной кожей скулами и белыми волосами, плохо выкрашенными и жалко свисающими по обеим сторонам лица. Ничего общего не было между роскошной блондинкой с изумительной прической и макияжем с газетных фотографий и непричесанной, не накрашенной, худой, уставшей женщиной, глядевшей в зеркало лифта.

Кроме меня, на седьмом этаже вышли еще двое мужчин. Длинный редакционный коридор напоминал общежитский — с двумя рядами унылых белых дверей, уходящий вглубь, к большому окну во всю стену. Изредка двери приоткрывались, и по коридору пробегали молодящиеся старухи с зажженными сигаретами и кипой каких-то бумаг в руках. Я шла по коридору, читая таблички на дверях. Дверь с надписью «Сергей Китин, собственной корреспондент» была заперта. Открыла соседнюю дверь и спросила у пожилого мужчины, сидящего за письменным столом, есть ли Китин. Он ответил, что Китин есть, только вышел пять минут назад. Я стала ждать в коридоре. Намазанные курящие старухи бегали мимо меня. У меня создалось впечатление, что в этой редакции штат состоит исключительно из курящих старух. Каждая из них, пробегая мимо, бросала на меня заинтересованный недоброжелательный взгляд. Наконец какая-то, с особо отталкивающей внешностью, притормозил рядом.

— Мы с вами раньше не встречались? Ваше лицо мне кого-то очень напоминает, — обратилась она ко мне.

— Нет, мы не встречались. Я бы запомнила вас.

— И все-таки где-то я вас уже видела. Мне действительно очень знакомо ваше лицо.

— Право, не знаю.

— Вы не работаете в «Столичном вестнике»?

— Нет.

— Ну, может, я обозналась. Вы ждете Китина?

— Да.

— Я его только что видела, он есть.

И понеслась от меня прочь со своей зажженной сигаретой и кучей недавно отпечатанных газет.

Минут через пять в конце коридора появился сам Китин, разговаривающий с мужчиной лет тридцати и очередной старухой.

— Вы ждете меня? — спросил он, когда вся троица поравнялась со мной.

— Да, вас, разве вы меня не узнаете?

— Впервые вижу. У вас ко мне какое-то дело?

— Да. Я хотела бы с вами поговорить.

— Пожалуйста, подождите несколько минут.

По взгляду его серых глаз я поняла, что он узнал меня еще с конца коридора, и мое появление вызвало у него тревогу. Наговорившись, Китин отпер дверь кабинета, пропустил меня вперед, указал рукой на кресло возле стола, потом выглянул в коридор, убедился, что там никого нет, и заперся изнутри.

— Я вас слушаю.

Я молчала. Он снова оглянулся по сторонам и продолжил:

— Уф… Извини, но я должен был так говорить. Лучше, если никто не будет знать, что я с тобой знаком и что ты приходила ко мне сюда.

— Меня и так вполне могли узнать.

— Нет. Ты очень изменилась с апреля. Извини еще раз, но ты не похожа на женщину с газетных фотографии. Ты выглядишь так плохо, что тебя можно узнать с огромным трудом.

Начало было многообещающим.

— Боишься себя скомпрометировать?

— Лучше не рисковать. У тебя сейчас такое положение. Поэтому я и повел себя так, словно мы незнакомы. Ты должна меня понять. Я знаю все, все подробности, абсолютно все знаю. Наша газета писала об этом несколько раз, была большая почта. Все верили в то, что твой муж… Ну, в общем, виновен. Да и суд это подтвердил. Но, кажется, в последнее время ты считалась без вести пропавшей. Не думал, что ты уехала в Москву.

— Я приехала позавчера.

— Да? И что же привело тебя ко мне?

— Я хочу предложить тебе написать одну статью. Я дам все необходимые факты.

— Надеюсь, это не касается твоего мужа?

— Касается.

— Тогда — нет.

— Почему?

— Подобные материалы нашу газету не интересуют! Так что предложи что-нибудь другое, если хочешь с нами сотрудничать.

— Ты не понял. У меня есть неоспоримые доказательства того, что Андрей невиновен!