Без вины преступница

– Не рассказывает, – эхом отозвался Смирнов и вдруг принялся аккуратно складывать бумаги, которые до этого ворошил. – А и ладно! Мы и без него обойдемся. Я сейчас тебе дам адрес и телефон одного человека, который работал вместе с Галкиным много лет назад. Съезди, Жора, к нему, поговори. Если станет капризничать, расскажи, от кого ты и из-за чего обратился. Он мужик умный, бывалый, глядишь, и подскажет что-нибудь. Или вспомнит.

Смирнов выдернул листок из перекидного календаря, быстро написал адрес, сверил номер телефона с номером в своем мобильнике. Протянул Окуневу со словами:

– Хороший мужик. Поможет, думаю. Наверняка он был в курсе скандальной истории с увольнением Галкина. Об Ольге Деревниной расскажи тоже, он мог знать семью осужденного. В общем, работай, капитан. А текучкой мы здесь сами займемся. Пришли мне кого-нибудь потолковее из отдела. А то мне уже с утра все нервы измотали.

– Так точно, товарищ полковник. – Георгий взял записку, убрал ее во внутренний карман брюк, шагнул от стола. – Только фамилия Ольги не Деревнина. Она жила и живет под фамилией своей матери.

– Да? – рассеянно отозвался Смирнов, уже погрузившись в изучение какого-то документа. – А как же ее фамилия?

– Ее фамилия Волгина, товарищ полковник.

Окунев козырнул и повернулся, чтобы уйти. И чуть не вздрогнул, когда полковник заорал ему в спину:

– Стоять, капитан Окунев!

Георгий обернулся. Ни разу за службу он не слышал, чтобы Смирнов так орал.

– Как-как ты сказал фамилия дочери Деревнина? – гневно раздувая ноздри, спросил Смирнов.

– Волгина, товарищ полковник. – На всякий случай он встал по стойке «смирно!». – Волгина Ольга Викторовна.

– Так что же ты мне сразу-то не сказал, капитан? Чего ты мне здесь полчаса голову морочил? – Смирнов сверлил взглядом подчиненного. – Ты в курсе, что мне сегодня из-за этой Волгиной с утра мозг выносят? С самых верхов позвонили, когда я еще в постели был! С женой, между прочим! Там ее жених всех на уши поставил с полуночи. И Галкин Степан в первых рядах гарцует.

– А что случилось с Волгиной, товарищ полковник?

Внутри не просто похолодело – все захрустело и стало рассыпаться, как будто он жидкого азота хлебнул.

– А то, что на нее вчера вечером было совершено нападение у ее подъезда! Голову ей чуть не проломили, Волгиной твоей. Спасибо собачникам, обнаружили, когда вышли псов своих выгуливать. А то отпевали бы уже дочку вора Виктора Деревнина. Да что же это такое происходит! Ой, как я ненавижу все эти дела! Слушай меня внимательно, капитан… – Смирнов задумчиво сощурился, побарабанил пальцами по столу. – Ты вот что. К моему приятелю потом съездишь, позже. Сейчас отправляйся в больницу к Волгиной. Все разузнай там, что, как, есть ли подозреваемые. И Галкин… Галкин снова впереди планеты всей! Пару дней, как отца схоронил, и снова в строю. Какое, твою мать, похвальное рвение.

Последние слова на похвалу походили мало. Видно, досталось полковнику с утра ого как.

– Так точно, товарищ полковник, – вытянулся Окунев.

Жених? Какой такой жених у Волгиной? Не Степан ли Галкин? Нет, не может быть, Ольга их выставила вместе. И Георгий потом, будто бы случайно проезжая через ее двор, ни разу не видел его машину. Так что за жених? Когда успел появиться? Может, снова какой-нибудь засланный? Не успел появиться в ее жизни, как на нее сразу было совершено нападение…

– Ты в курсе дела, объяснять тебе ничего не нужно. – Смирнов со вздохом взялся за телефонную трубку. – Доложу сейчас, что к делу подключается один из лучших оперативников. Все, ступай, капитан. О результатах вечером доложишь.

– Так точно, товарищ полковник. – Окунев не тронулся с места.

– В чем дело, Жора? – глянул на него исподлобья полковник.

– А что за жених у Волгиной? Пару недель назад никакого жениха не было. Может, это нападение…

– Ой, не выдумывай! Нет здесь и не может быть никаких отголосков из прошлого, – с раздражением замахал полковник зажатой в руке трубкой. – Из-за этого жениха весь сыр-бор. Потому что, понимаешь, лицо влиятельное. Шум поднял такой, что… Все, ступай.

В регистратуре больницы миловидная медсестра в коротком накрахмаленном халатике долго и бестолково объясняла ему, как найти палату интенсивной терапии. Только не ту, в которой лежат простые смертные. Так ведь и сказала! А ту, которая оплачивается и где ну все совсем не так. Она даже глазки зажмурила, когда выдохнула:

– Там все совсем не так!

На его, Окунева, взгляд, там было так же безнадежно страшно, как в самой обычной палате. Олина перебинтованная по самые брови голова лежала на белоснежной подушке. Тело под простыней едва угадывалось, казалось почти плоским. Сразу две капельницы. От прищепки на пальце провод вел к монитору, на котором рисовалась ее кардиограмма.

– Что, все так плохо? – ужаснулся он, оборачиваясь к врачу, который согласился впустить его на минуту.

– Сейчас уже нет, – успокоил его доктор. Схватил за свисающий рукав белого халата, дернул, увлекая к выходу. – Сейчас она спит. Переохлаждение добавило проблем.

– Какой прогноз?