Без вины преступница

Начальник, лысеющий, полнеющий пенсионер, бывший военный, надвинул толстую верхнюю губу на край кофейной чашки, шумно хлебнул. Почмокал, смакуя вкус с зажмуренными глазами.

– Так что они увидели? Вы присутствовали при просмотре? Что-то видели конкретно вы?

– Конечно!

– И что? – Хотелось дать нерасторопному пенсионеру подзатыльник, чтобы ускорился. – Что вы видели? Кого то есть?

– Девушку видел.

– Ольгу Волгину? Вы пострадавшую имеете в виду?

– И ее тоже. – Еще один шумный глоток. – Волгина, это пострадавшая которая, говорила с высокой девицей. Потом она ушла, а девица за ней поковыляла. Именно поковыляла, на высоких таких каблучищах. Они, знаете, в снег проваливались. Это перемещение от подъезда к подъезду и выявили сотрудники, которые изъяли записи.

– А сам момент нападения на записях был?

Окунев уперся взглядом в крупную голову бывшего военного. Тот низко склонился над столом, любовно рассматривая кофейную упаковку. Окунев выразительно кашлянул.

– Простите, отвлекся. – Бывший военный поднял виноватый взгляд. – Что вы спросили?

– Момент нападения на Волгину был зафиксирован на записях?

– Момент нападения? – повторил начальник домоуправления. Осторожно поставил кофейную чашку, с сожалением в нее заглянул: кофе оставалось на глоток. – Знаете, не возьмусь утверждать, товарищ капитан. Кажется, нет.

– Что нет? Не можете сказать? Не видели? Или момент нападения не был зафиксирован камерой наблюдения?

– Кажется, не был зафиксирован. – Начальник домоуправления повертел на столе кофейную чашку. – Да, точно. Не было там ничего.

– Как такое возможно? Камера, что ли, не работала?

– Да вроде работала. Видно было, как девушка на каблуках доковыляла до подъезда и присела.

– Так, стоп! – перебил Окунев. – То есть момент нападения никто не видел? Зато видно, как девушка, с которой говорила Волгина, подошла к подъезду и присела? Так?

– Совершенно верно.

– А как Ольга Волгина подходила, было видно или нет?

– Кажется… Кажется, нет, – испуганно пробормотал начальник и замахал руками. – Вы хотите сказать, что кто-то, а не та девушка?.. И камера была закрыта?

– Возможно. – Георгий встал, поблагодарил за кофе, сделал шаг к двери, но перед уходом еще раз уточнил: – Так кто, вы говорите, живет там на первом этаже?

– Так я же говорил! – возмутился начальник и взялся за книгу регистрации жильцов. – Одна квартира, окнами на улицу, пустует. Выставлена на продажу. Слева от подъезда одинокий мужчина в однокомнатной квартире. Мужчина положительный, средних лет. Часто ездит в командировки. Приносит нам копии командировочных и выписки из приказов по фирме, чтобы мы не начисляли ему платежи. Кстати, он и сейчас, кажется, в Хабаровске. А справа в «двушке» живет Лилия Владимировна Угарова, одинокая несчастная женщина.

– Почему несчастная? – заинтересовался Окунев.

– У нее там какая-то семейная трагедия случилась пару лет назад. Я не уточнял, зачем мне? Платит исправно, не скандалит. Не проблемный жилец, одним словом. Но…

– Но?

– Но после этой трагедии она немного…

Бывший кадровый военный, ныне пенсионер и начальник домоуправления, долго подыскивал нужное слово. Даже в чашку заглянул, как будто кофейная гуща могла подсказать синоним слова «чокнутая». Не вышло. Со вздохом закончил:

– Чокнутая.

– Что, простите? Чокнутая?

– Именно! – Мужчина сложил полные губы в улыбку. – Уж простите меня, но это так.

– А на каком основании такие умозаключения?

– Так на улицу почти не выходит, раз в неделю только в магазин. Как мышка прошмыгнет по двору и снова под замком сидит. И никаких контактов ни с кем. Никаких!

– Скажите, а она могла что-то видеть? Вы как думаете?

– Это вряд ли, – энергично замотал головой начальник. – У нее три окна. Два выходят на улицу, одно – во двор. Но оно всегда зашторено. Мы как-то проводили проверку счетчиков и к ней зашли с четвертой, кажется, попытки. Так у нее… У нее эта комната пустая. Она занимает гостиную, пользуется кухней и всем остальным, а в спальне у нее пусто. Только шторы. Да и были у нее ваши коллеги. Вроде бы были. Безрезультатно. И что ее слова? Раз есть записи с камер?..

Глава 11

– Раз есть записи с камер, чего огород городить, Георгий Михайлович! – весело фыркнул коллега из соседнего отдела, куда Окунева отрядили в помощь личному составу. Отрядили по распоряжению полковника – на него продолжали давить сверху, куда бросился с жалобой господин Гнедых после нападения на невесту. – Подозреваемая задержана. Дает показания.

– Признательные? – уточнил на всякий случай Георгий.

– Пока нет, но это пока. Сам знаешь: пока первый шок от того, что попался, не пройдет, подозреваемый всегда хватается за соломинку. Но мотив у нее стопроцентный, товарищ капитан. Поверь мне, я не вчера работать пришел.

– Что за мотив?

– Ревность, – продолжал улыбаться коллега и звонким щелчком коснулся папки с делом. – Вот здесь все ясно описано со слов ее бывшего любовника.

– А кто у нас любовник? – как будто с интересом спросил Георгий, хотя был уверен, что имя угадал правильно.

Александр – вот как зовут бывшего любовника подозреваемой. Александр Геннадьевич Гнедых.