Безбилетный пассажир

В каюте было натоплено, спирт теплый, пахнет резиной… «Полярную ночь» пить было не очень приятно.

Капитан покрутил ручку патефона и поставил пластинку. Зазвучала ария Ленского в исполнении Лемешева.

– У меня жена в Большом театре поет. В хоре. Вот, – он достал из бумажника фотографию девять на двенадцать: там на белой лошади сидела блондинка лет сорока в костюме для верховой езды. Блондинка улыбалась в камеру.

– Оленька у меня и конным спортом занимается, – сказал капитан с нежностью. (Вот для кого морской волк просил шпоры.)

На ужин в кают-компании буфетчица подала макароны по-флотски, потом налила нам чаю.

– Не пей, – шепнул мне Конецкий. И сам не стал пить.

Когда мы остались одни, Конецкий открыл титан. Там под водой на дне толстым слоем лежали вареные тараканы.

– И так на всех старых кораблях, – сказал Конецкий.

А ночью в каюте, как только я потушил свет, со всех сторон послышалось шуршание. Включаю свет – вокруг полчища тараканов. Я начал сгребать их в раковину и поливать водой.

Утром из каюты капитана на палубу вышла буфетчица в халатике, подошла к открытому люку, наклонилась и крикнула куда-то в трюм, в глубину:

– Ванну капитану!

Эхо отражалось от ржавых железных бортов и гулко повторяло: ванну капитану… ванну капитану… ванну капитану…

А снизу донеслось:

– Да пошел он на хер!

На хер… на хер… на хер… – вернулось обратно.

Тогда на палубе появился капитан в бархатном халате, из которого выглядывали тоненькие безволосые ножки в меховых шлепанцах. И крикнул в люк:

– Абулаев, заводи! А то на берег спишу, на хер!

На хер… на хер…

Через десять минут раздался лязг, и корабль затрясся так сильно, что казалось, вот-вот развалится на куски.

Я пошел посмотреть. Из ржавого крана на пожелтевший мрамор падали бурые капли. Кап-кап-кап…

Через два дня, когда Конецкий в кают-компании по моей просьбе в двадцатый раз переписывал сцену «Россомаха в вытрезвителе», послышалась наша песня. Вышли на палубу: к нам шел наш военный «спасатель». Беленький, чистенький, на мостике сверкают офицерские погоны, и музыка звучит из репродуктора на все Баренцево море (это звукооператор Женя Федоров включил на полную мощность нашу фонограмму).

Подошли. Военные моряки швартуются редко, поэтому для них это событие. Матросы бегают по палубе, офицеры нервно командуют:

– Лево руля!

– Нет, право руля!

– Нет, лево руля! Полный назад!

– Стоп, машина! Сто-о-оп!!

И они врезалсь в борт «Витязя».

От удара мачта упала. Пожелание Саши Борисова исполнилось.

Борис Андреев

Боцмана Россомаху играл один из самых популярных в те времена актеров – Борис Федорович Андреев. Андреева я хорошо знал – он дружил с моими родителями и часто бывал у нас дома – приходил в гости со своей женой Галей.

В фильме «Путь к причалу» есть сцена: боцман, у которого вся жизнь прошла на кораблях, а на берегу ни кола, ни двора, выпил с приятелем, вышел на берег и стал ногами бить волны. В Баренцевом море вода очень холодная, мы хотели снимать дублера, но Андреев запротестовал: «Никаких дублеров, Россомаху играю я».

В Мурманске моря нет – там залив. Решили снять эту сцену на Кильдине. Узнав, что в фильме снимается Андреев, командующий выделил нам для этих съемок свой адмиральский катер. Аппаратуру и часть съемочной группы погрузили на спасатель, а Андреев, Конецкий, Ниточкин, гримерша Нелли и я пошли на катер. Постояли на палубе, потом спустились в кают-компанию. Пришел капитан и спросил, кто у нас главный. Андреев показал на меня.

– Вот он и вы, товарищ Андреев, можете остаться здесь, а остальных попрошу выйти на палубу.

– Там же ветер, снег с дождем!

– Порядок есть порядок. Это адмиральский катер.

– Ну давайте сделаем исключение, – попросил Борис Федорович.

^{Любовь Соколова}

^{“Путь к причалу”. Рабочий момент. Борис Андреев, я и оператор Анатолий Ниточкин.}

– Я уже сделал исключение – разрешил пребывание здесь вот этого товарища, – он показал на меня. – А ведь командующий выделил катер только для вас, товарищ Андреев. Так что остальных прошу покинуть помещение.

– Пошли отсюда, – сказал Андреев.

По рации связались со спасателем, он пришвартовался к катеру, и мы перешли на него. На спасателе к вечеру подошли к Кильдину, бросили якорь. А к спасателю пришвартовался адмиральский катер, им было приказано идти с нами, они и пришли.

Капитан адмиральского катера пришел ко мне в каюту и попросил у меня разрешения пригласить товарища Андреева к ним на судно на ужин.

«Андреев свободный человек, пусть идет. Но потом ко мне ни с какими претензиями не обращайтесь», – предупредил я.

Через два часа прибежал капитан с разбитой губой и взмолился:

– Товарищ режиссер, заберите товарища Андреева! У меня вся команда на мачте сидит.