Безбилетный пассажир

Я выпил пиво. Стало полегче. Проверил бумажник, пошарил по карманам – ни франка. Посмотрел в меню напитков, которое лежало на тумбочке, сколько стоит пиво. Ну, Галина Александровна! Ухнула на бутылку пива половину своих несчастных денег. А дома у нее ребенок, муж, мама… Да и у самой ничего нет – платье и то одолжила у Жанны Прохоренко… И для кого – для человека, который ей ни одного приветливого слова не сказал! (Галя мне была симпатична, и я все время был с ней подчеркнуто сух и официален, чтобы она этого не заметила – а то еще решит, что заигрываю, пользуясь служебным положением.) Ладно, в Москве чего-нибудь придумаем…

Между прочим. Дорогой читатель! Я понимаю, что, может быть, тебе уже надоело, что в моем повествовании часто и много пьют. Может быть, тебе хочется сказать, что надо было бы подсократить эти эпизоды или вообще от них избавиться. И я тебя понимаю, но пойми и ты меня: вот уже пятнадцать лет, как я не беру в рот ни грамма спиртного, и поэтому мне сейчас приятно хотя бы вспомнить это безобразие… И, может быть, даже иногда несколько преувеличить. Поэтому терпи – пить будут и дальше. И не меньше.

Капиталист

Я принял душ, побрился и пошел гулять по набережной, дышать свежим воздухом. Дошел до гавани. Там на приколе – яхты. Сел на стул и стал рассматривать посудины… Кто-то сзади тронул меня за плечо:

– Месье…

Я оглянулся: за мной стоял негр в майке с надписью «Кэмел» на груди. Тьфу, опять на этот стул сел! Я уже на него садился в день приезда, и этот же негр содрал с меня двадцать франков – стул был его собственностью, и за сидение на нем надо было платить. Но сейчас платить было нечем.

– Нет денег, мистер. Все потратил. На, смотри!

Я вывернул карманы брюк – на тротуар упали три рублевые бумажки и значок – голубка Пикассо.

– Видишь, нету, – я нагнулся собрать деньги.

– Туркиш мани? – спросил негр, показав пальцем на рубли.

– Туркиш…

– Фор ми?

– Фор ю! На! – я выпрямился и протянул ему рубли. – И это фор ю, – всучил ему значок с голубкой. – Пикассо. Голубь мира. Мир, дружба!

Носи, капиталист сраный!

Хелло, Гия

В гостинице в вестибюле столкнулся с Баскаковым.

– Как себя чувствуешь? – спросил он.

– Нормально.

– Как палец?

– Чернеет уже.

– Пошли наверх, там сейчас Джейн Смит. Вчера, оказывается, в честь нее был прием, а мы из-за тебя в этом поганом стриптизе сидели.

Интервью брали в конференц-зале нашей гостиницы. Зал набит битком: корреспонденты, хроника, телевидение… Все время сверкают блицы. Народу полно, не протиснешься. Мы остановились в дверях.

– В жизни она тоже ничего, – заметил Баскаков.

Баскакову хорошо, он ростом под два метра, а мне не видно. Передо мной – какой-то атлет в белом пиджаке. Я протиснулся вперед, между ним и дородной дамой. И оказался за японцем – теперь видно. Джейн сидела за столиком рядом с ведущим и переводчиком. «Прав Баскаков, красивая баба».

И вдруг Джейн Смит помахала мне рукой и сказала в микрофон:

– Хелло, Гия! Хау ар ю?

Я обалдел. Все оглянулись на меня.

– Как твой палец? – спросила Джейн и показала палец.

– Гуд, – я тоже показал ей палец. – Чернеет уже!

Джейн сочувственно покачала головой, но тут ей задали очередной вопрос, и она стала отвечать.

Значит, Мишка не врал – сидел я с ней на лестнице. И где я ее взял? «Нет, надо бросать пить», – в очередной раз подумал я.

– А эта откуда тебя знает? – спросил Баскаков.

– В Мексике на фестивале познакомились, – соврал я. – «Сережа» ей очень понравился.

Молодец, Мишка, не «накапал» начальству о моем «выходе в свет».

А звезда в тот же день улетела, и я больше с ней не встречался.

Вечером Гамбаров вручил мне газету (кажется, местную). Там целый разворот был посвящен пребыванию в Каннах Джейн. И среди прочих фотографий – я с ней сижу на лестнице и она дует на мой палец. А под фотографией подпись: Джейн Смит и русский режиссер Галина Польских.