Бездна.

Двое сидели в курилке уже более часа. Домоправительница дважды заходила забрать пепельницы и оставить пустые. Три раза прибегала секретарша Люба с испуганным лицом (она не курила, и каждое посещение курилки для нее было вроде глубокого ныряния) и приносила то трубку телефона, то бумагу с ручкой, то просто известие о том, что «жена звонит четвертый раз!!!». Кстати, после этого заявления Зиновий Владимирович, сжав в кулаке сотовый телефон, только что замолчавший после целой серии звонков, настолько свирепо посмотрел на нее, что Любочка молча исчезла и больше не появлялась. Курящие сотрудники, натолкнувшись на непробиваемую стену в лице домоправительницы, безропотно отправлялись на зарешеченный технический балкон с другой стороны лифта. Там было ветрено и неуютно, да и не поместится больше двух человек, причем стоя, но что поделаешь, если начальство оккупировало курительный салон!

Генеральный директор Зиновий Владимирович Площадкин был чернее тучи. Мало того, что такой дорогой во всех смыслах гость не доехал до пункта назначения каких-то полтора километра, получив пулю в лоб, так еще и ключевая фигура оказалась уязвимой. Не то чтобы он сильно огорчался по поводу смерти несостоявшегося делового партнера, но его гибель была значительной помехой в операции, если не сказать больше – могла поставить крест на планах. А это – результат долгой работы целой команды и крах надежд небольшой ее части. Охрана, секретность – все не вызывало сомнения, шло как по нотам, и вот на тебе!

Он тяжело посмотрел на собеседника – своего заместителя Георгия Павловича Зумова. Почти час назад Зумов доложил, что водитель чист. Он вышел из машины только после того, как пассажир ему велел это сделать. Регистратор подтверждает.

Ты говоришь, не определить, кто стрелял?

Невозможно, Зиновий Владимирович, – Зумов развел руками. – Вся картина такова: спереди толпа, сбоку толпа. Дальше Махотин сигналит, а Бегизулла ему кричит: разберись! Махотин отвечает – нельзя никаких контактов иметь, подождем. А тот снова: иди денег дай, чтобы поехали. Тут Махотин… того, выматерился насчет денег и пошел. Дверь была открыта девятнадцать секунд, дальше мы определили, что был выстрел. Это даже не хлопок, а движение воздуха. Еще через девять секунд Махотин садится, вот впереди рассасывается пробка, он поворачивает и останавливается у светофора. А Бегизулла уже покойник.

Площадкин взял очередную сигарету. Он недобро улыбнулся Зумову и спросил: – А тебе не кажется, что он в деле?

Бегизулла? Ну его не спросить уже…

…ть! Водитель!

Махотин-то? Да зачем ему надо? Да и смотрели мы сто раз – не выстрелить ему, он как раз в момент выстрела был в видимости камеры. Вокруг него мужики толпились, думаю, от них пуля прилетела. Вот как они подобрались к нему – странно.

Площадкин аккуратно загасил сигарету и откинулся на спинку кресла.

Ты не понимаешь? Ты вот так мне вслух говоришь, что не понимаешь? Его остановили и вынудили выйти, или он продемонстрировал под регистратор, что вынужден был выйти, понимаешь? Типа я тут ни при чем, и на инструкцию наплевать, что бы там ни говорил пассажир. Он что, не знал, для чего инструкции пишут? Это надо быть или круглым идиотом, чтобы в нужном месте выйти из-под брони, или в сговоре с теми, кто стрелял. Это мне кажется более вероятным, и это означает, что под боком у нас уже давно грелась змея. Раскрой его любым способом. Моя безопасность мне тоже важна.

Зумов вздрогнул, как будто только сейчас до него дошел смысл сказанного. Он прокрутил в памяти рассказ Махотина вместе с записью видеорегистратора. Он вдруг понял, что не может с уверенностью сказать, что водитель не мог стрелять. Поначалу его участие автоматически отсекалось – как же, ведь свой, проверенный… А теперь эта надежность под вопросом. Выбрал подходящую пробку… Пистолет с глушителем в наплечной кобуре, с левой руки можно стрелять и вполоборота. Правда, сомнительно, чтобы прямо в лоб попасть, но если…

Зиновий Владимирович, он ведь не левша, не он стрелял, – сказал Зумов. – Думаю, случайность.

А остановка для киллера – тоже случайность? Что там в округе – камеры есть? Конторы какие, банки? И мне тебя, зама по безопасности, учить надо? – Площадкин почувствовал, что кровь приливает к голове, понимал, что не справляется с всепоглощающим, оглушительным гневом, и яростно стиснул кулаки.

Зумова снова передернуло. Он взял себя в руки и стал докладывать:

Из камер охватывают перекресток только две. Одна – от клуба «Конкорд», вторая берет через дорогу напротив, далеко, но угол обзора больше. Из клуба вышла компания, но они метались то туда, то сюда, не определить, в какую сторону пошли. Из машин в переулке повылезали водилы, эти тоже могли оказаться рядом. А на выезде дорогу не поделили мажоры, один из них, видно, только что с гор спустился, крут, как яйцо. У этих могло быть оружие, но они не выходили из машин.