Бездушный

Оставляя новые, но быстро сходящие царапины, которые вызывали у меня лишь прилив удовольствия. Их мне хотелось демонстрировать. Носить как гребаные трофеи.

– О боже… – простонала Эмилия.

Еще один выпад.

Это ощущалась так, будто я шагнул в рай и закрыл за собой врата. Именно так. И мне не хотелось покидать это место. Ни эту кровать, ни этот город и, что самое ужасное, ни эту девушку. Я почувствовал, как она начинает дрожать подо мной, и, сжав руки в кулаки, еще раз вошел в нее.

И еще раз.

И еще.

И еще.

Я закрыл глаза и глубоко вздохнул, чувствуя ее. И не только ее тело. Ее саму. Девушку из квартиры прислуги с острым языком и искренним смехом, которая ела так, будто ее не заботило внимание парней, и которую всегда окружал легкий, приятный аромат сливочного масла.

И в этот момент я почувствовал, как сжались мои яйца, а член окутало знакомое давление.

Нет.

Я застыл на месте. Этого не должно случиться. Ни с ней, ни с кем-то еще.

Но прошло несколько секунд, а я все еще боялся пошевелиться. Эмилия, все еще лежащая в моих руках, толкнула меня локтем.

– Вик? Все хорошо?

Я сжал челюсти. Мое состояние никак не назовешь «в порядке» и, черт побери, это тоже произошло впервые. В ее шутке про мою девственность оказалась частичка правды. С Эмилией за один день и за одну ночь я в свои двадцать восемь лет испытал почти все, от чего бежал в юности. И ненавидел это.

– Если я пошевелюсь, то кончу, – признался я и до скрежета сжал челюсти.

Она рассмеялась, дрожа всем телом, но ее смех звучал счастливо, а не зло или осуждающе.

– Тогда вперед. У нас в запасе еще половина ночи. И я никуда не собираюсь.

Впервые с тех самых пор, как в пятнадцать лет лишился девственности, я кончил меньше, чем за десять минут. Обычно я славился своей выносливостью.

Но обычно в моей постели не оказывалась женщина, которой я был одержим.

До восхода солнца мы трахнулись еще три раза, во время которых я полностью восстановил свою репутацию и достоинство своего глубиномера.

Но под утро меня осенило, что теперь Эмилия знала более страшную тайну, чем издевательства Дэрила Райлера.

Я кончил за пять секунд. Как новичок.

Но, черт подери, оно того стоило.

* * *

Это было по-настоящему доброе утро.

Рождественские гирлянды украшали каждое здание и елку на Манхэттене, а улицы наполнял запах ванильного кофе из «Старбакса». Я купил себе стаканчик отменного напитка – без ванили, потому что, как ни странно, у меня еще остались яйца – по дороге в офис, а Эмилия отправилась в свою квартиру, чтобы принять душ и переодеться перед работой. Не скрою, на пару мгновений меня посетила мысль купить кофе и ей. Но я быстро раздавил ее и выжег из головы. Она не была моей девушкой. Или другом. Или даже гребаным приятелем. А просто женщиной, которую я условился трахать до тех пор, пока не получу то, чего хотел.

И она относилась ко мне так же.

Несмотря на это, утро выдалось морозным, но бодрящим, а офис оказался практически пустым. Большинство сотрудников уже уехали за город, чтобы навестить своих родственников. Мне нравилось работать в тишине, но я понимал, что, к сожалению, мое время здесь на исходе. Я не сомневался, что после Рождества Дин вернется в Нью-Йорк, чтобы вновь работать в офисе, который я у него отобрал. А это означало, что мне нужно убраться отсюда подальше. И прихватить с собой сестер ЛеБлан.

Эмилия не могла здесь оставаться. Она моя помощница. К тому же мне не разобраться с Джо без нее.

Я как раз допивал кофе, когда увидел Эмилию на мониторе системы безопасности. Выбросив стаканчик в мусорное ведро, я разгладил рубашку ладонью.

Пройдя мимо секретарши, она остановилась посреди холла и бросила взгляд в сторону моего кабинета. Наши взгляды встретились сквозь стеклянную стену, но ни один из нас не улыбнулся. Махнув мне рукой, она скрылась в своем кабинете. Слава богу, Эмилия и не думала врываться в мой кабинет и вести себя как моя девушка.

Следующие четыре часа я полностью посвятил работе, пока не увидел, как на экране мобильного высветилось ее имя, призывая ответить на звонок.

– Что? – спросил я.

– Я проголодалась. А ты?

– Только если ты предлагаешь свою киску, – невозмутимо ответил я.

В трубке повисла тишина.

– По шкале от одного до десяти, каковы шансы, что я смогу уговорить тебя сходить со мной в «Макдоналдс» на ленч?

– Ноль, – даже не раздумывая, выпалил я.

– Ну пошли, – попросила она. – Ведь из-за тебя я не могу видеться со своими родителями.

– Ты пытаешься напомнить мне, что я всегда дерьмово поступаю с тобой? Это бесполезно, потому что у меня нет совести.

Вот только это не совсем правда. И я уже начинал осознавать это. Чем больше времени мы проводили вместе – особенно после того, как я во время прогулки по музею Метрополитен признался, почему так сильно ненавижу ее, – тем больше понимал, что совершил ошибку, вынудив ее покинуть Тодос-Сантос. Ошибку, которую я бы не стал повторять, будь у меня возможность повернуть время вспять.

– Я бы отправилась туда сама, но там всегда такие длинные очереди, что мне не успеть поесть и принести тебе ленч вовремя.