Бездушный

Я влип по полной. Просто. Черт побери. По. Полной.

* * *

Было странно видеть ее в моем пентхаусе.

За эти годы я не раз приводил девушек в квартиру Дина. Я трахал их на кухне, в джакузи, в ванной, на балконе с видом на Манхэттен. А одну очень гибкую танцовщицу из Джульярдской школы и вовсе взял в очень тесном и переполненном баре. Я не придавал этому большого значения. Он творил то же самое в моей квартире в Лос-Анджелесе. Это то, какими мы были. Но когда я и Эмилия ближе к полуночи, наконец, вернулись домой, у меня не оставалось сомнений, где все произойдет.

На кровати ее бывшего бойфренда.

Но не стоило искать в этом злого умысла. Его там не найти. Просто Эмилия оказалась права. Происходящее между нами слишком важно, чтобы сделать это в отеле или в туалете подвернувшегося под руку «Старбакса». Это должно было произойти в постели. Эмилия не какая-то случайная любовница на одну ночь. Скорее уж ожившая фантазия. И как к любой фантазии, к ней следовало относиться с осторожностью и уважением, любить и лелеять.

Кроме того, Эмилия не знала, что эта кровать принадлежала Дину, и я не считал, что утаивание подобной детали причинит ей боль. К тому же это не имело никакого значения. По крайней мере, для меня.

Когда мы добрались до лифта, она выглядела немного усталой, поэтому я решил слегка возбудить ее, посасывая шею в нескольких сантиметрах от повязки. Я прижал Эмилию к стенке лифта и, приподняв над полом, помог обхватить ногами мою талию.

– Все еще болит? – спросил я, слегка проведя пальцами по заклеенной повязкой татуировке.

Она всхлипнула у моего рта и провела языком по нижней губе, но ничего не ответила. А мне хотелось услышать ее голос. Мне не следовало волноваться, но я ничего не мог с собой поделать.

Я медленно и лениво терся членом о ее киску через одежду, пока двери не скользнули в стороны, а затем пронес на руках до дверей квартиры Дина. С огромным сожалением я опустил ее на пол, чтобы отпереть замок, но когда уже собрался зайти внутрь, кое-что пришло мне в голову.

Я просто гребаный идиот.

– Закрой глаза, – приказал я.

Черт. Это прозвучало так, будто я приготовил для нее сюрприз, хотя на самом деле оказался полным и неисправимым дилетантом. Черт побери.

– С чего это вдруг? – спросила она, слегка придя в себя от вызванного алкоголем дурмана.

– Потому что я так сказал, – отрезал я.

– Попробуй еще раз. И в этот раз не веди себя как придурок, – сонно сказала она.

Черт побери, эта женщина вела себя как наставник по примерному поведению. Я сделал глубокий вдох.

– Я хочу, чтобы все прошло идеально, – объяснил я, стараясь, чтобы мой голос звучал как можно более ласково.

Ее ресницы затрепетали, а глаза закрылись. Я взял ее за руку – я, черт побери, впервые взял ее за руку – и повел в главную спальню, мимо фотографий Дина и его большой гребаной семьи, которые улыбались нам из каждого угла комнаты.

У него была идеальная семья. Удивительные родители, везде успевающие сестры. И все в таком духе. Но какими бы классными они ни были, я бы не стал хранить их фотографии в квартире, которая считается моей. Так что Эмилии я никак бы не смог объяснить их появление на стенах, а говорить, что эта квартира принадлежала Дину мне не хотелось. Потому что она бы решила, что я желаю трахнуть ее, чтобы отомстить за то, что происходило в Тодос-Сантосе.

Но это не так.

Я желал трахнуть Эмилию, потому что хотел заполучить ее киску с тех самых пор, как впервые увидел ее за дверьми библиотеки, и знал, что эти удивительные глаза станут преследовать меня.

Я опустил Эмилию на кровать и попросил не открывать глаза, а сам бросился в гостиную. Собрав все фотографии Дина и его семьи, я засунул их в кладовку. А их оказалось очень много. Они, блядь, висели повсюду: в гостиной, кухне и коридоре.

Черт! Ну почему его семья была не такой дерьмовой, как у меня. Он мог привести ко мне в квартиру все подразделение ФБР, полсотни агентов ЦРУ и долбаную Нэнси Дрю, но никто бы не догадался, что там живу я. А Дин в своем доме разместил фоток семьи больше, чем висело в любом семейном ресторане Америки.

Мне потребовалось десять минут, чтобы избавиться от всего этого хлама. Но когда я, запыхаясь, ввалился в спальню, то увидел, что Эмилия развалилась на матрасе, раскинув руки, словно собралась делать снежного ангела, и посапывала.

Посапывала.

Не просто лежала. А посапывала.

Она заснула!

Черт подери!

– Большое спасибо, Коул, – пробормотал я, прикусывая собственный кулак, чтобы подавить крик разочарования.

Этот день закончился ничем. Мы не станем трахаться. Ну, во всяком случае, сегодня. Не то чтобы этот день прошел ужасно – нет, по большей части мне все понравилось, – но я согласился на эту прогулку лишь потому, что знал, что ожидает меня в конце.

На долю секунды в голове возникла мысль разбудить Эмилию «случайно». Уронить что-нибудь или включить музыку и сделать вид, будто я «не знал», что она спит. Но видимо, даже мое мудачество имело свои пределы.