Безумие белых ночей

— «Добивайся поставленных целей, йелец хыннелватсоп ясйавибод, а потом уже покоряй, делай детей, а не поделки», — читал я туда и обратно, покачиваясь в вагоне на плакате, что висел рядом со схемой метро.

* * *

— Что делаешь? — позвонил я жене между занятиями.

— Книгу читаю.

— Интересная?

— Нет.

— Может, лучше сходим куда-нибудь вечерком?

— Не понимаю.

— После работы?

— Не понимаю. Зачем писать неинтересные романы. Ты обещал мне кино.

— Ты поверила?

— Нет.

— Тогда какие претензии? Надо научиться смотреть на вещи объективно.

— Хорошо, что напомнил, надо белье из машинки достать.

— Железная женская логика.

— Тебе не понять.

— Может, объяснишь?

— Мы давно уже не верим прогнозам, но все равно читаем их. Когда это начинает нервировать, жутко хочется куда-то приложить руки, да так, чтобы подчеркнуть свою значимость в этом хозяйстве.

— И?

— Ты как прогноз: доверия нет, но послушать интересно, — открыла она стиральную машину и вывалила оттуда белье в тазик.

— Мир полон иллюзий, крошка.

— И продолжает полнеть, — посмотрела она на свой округлившийся живот.

— Еще бы, иллюзии калорийны.

— Иллюзии тоже надо чем-то кормить, — стала развешивать тряпки на сушилку.

— Вот я их и подкармливаю твоими обещаниями.

— Еще одна пищевая цепочка. А ты все смелее, я смотрю. Таблетки подействовали?

— Я рискую каждый день на работе, пашу как проклятый, чтобы ты была счастлива.

— Думаешь, я не рискую, выписывая тебе эсэмэски за рулем?

— Дура! Все, одевайся, идем в кино, только никаких больше эсэмэсок с риском для жизни.

— Я передумала, я уже есть хочу.

— Все равно одевайся.

— Как одеваться?

— Как на свидание.

— Я на свидание хожу без белья.

— То есть во всеоружии.

«Неужели тебе не интересно, к кому? — подумала про себя Шила. — Неужели не спросишь?»

— Долго я еще буду ждать? Что ты там делаешь, Шила?

— Я чувствую.

— Что?

Шиле очень хотелось сказать: «Я чувствую, ты рядом, ты через дорогу, стоишь и ждешь зеленого. Теперь ты понимаешь, почему у нас с тобой ничего не получится?.. Мне нужен тот, кто пойдет на красный».

— В животе, — не смогла она вымолвить то, что думала, положила руку на живот, будто тем самым хотела подчеркнуть, что не врет.

* * *

Из-за туч выглянула жара. Горы волн смывали один за другим горные пейзажи облаков. Я чувствовал себя покупателем в галерее картин, которому предлагали картины с видами на заснеженные вершины. Мне хотелось купить всю коллекцию. Всю стихию.

— Солнечный свет, как флюорография, сразу видно, кем ты дышишь, — вышли мы на улицу после недолгих сборов. Город покрыла летняя пыль, бюджет ему урезали, и теперь он уже не мог крутить хвостом, чтобы ее стряхнуть. Только ветер, то и дело поднимая стаи пылинок, посылал их на нас. Шила отворачивалась, закрывая лицо рукой и придерживая длинные волосы, которые тоже не прочь были покружиться в ветреном вихре…

— У меня такое впечатление, что ты все время убегаешь от меня.

— Нет, не убегаю, избегаю, — шел я наперекор мелким внезапным стихиям.

— Ненавижу ветер.

— Даже перемен?

— Особенно перемен.

— А как фильм называется?

— Не грустите, девушка! Кругом лето.

* * *

Мы доехали до центра, бросили машину одну, сами пошли гулять, не имея какой-то определенной цели.

— Какое красивое здание, что-то я его раньше не замечала, — задрала голову вверх Шила.

— Театр кукол, — проходили мы сквозь толпу людей, что мирно болтали и курили у дверей.

— Тогда понятно, почему не замечала.

— Видимо, первое отделение закончилось, антракт. Может, зайдем?

— Я с детства не люблю кукольные мультфильмы. К тому же у нас нет билетов.

— Надо бороться с детскими комплексами. Пошли, мы всегда так ходили раньше.

— А я не ходила, училась как проклятая. Хотя не могу сказать, что это было неинтересно.

— Филологическая дева. Ты такая умная! Наверное, хорошо училась?

— Да, на собственных ошибках.

— Ну, так мы идем, — взял Марс за плечи Шилу и потянул к входу, который уже потихоньку засасывал зрителей.

— Я не люблю авантюры, — все еще препиралась Шила, хотя ей очень хотелось совершить какое-нибудь крошечное преступление, за которое не посадят, даже не поставят в угол.

— Просто ты не пробовала.

— Верно, вдруг понравится.

— Даже не сомневаюсь. С преступлениями — как с чувствами: они сильнее нас, от этого страшно интересно.

Места были далеки от сцены, когда свет начал садиться, мы перебежали в первый ряд, где я давно уже заприметил пару свободных мест. Зрители в театре — словно яйца в одной безразмерной бархатной подложке. Яйца в театре вылуплялись дважды, в антракт и по окончании. В этот момент рождалась публика, она начинала щебетать и хлопать крыльями, словно пыталась взлететь.

Главная героиня, как и подобает главной, влюблена безответно. Полные эмоций глаза и пронзительно добрый голос. По ее искренней улыбке было видно, что она отчаянно ищет позитива при полном крушении надежд. Она общалась с близким другом, настолько близким, что о сексе не возникало даже и мысли, ему она была готова выложить всю свою жизнь. Потому что тот был женат, а, значит, не опасен.

В антракте мы ели мороженое.

— Что нас может объединять? Мы такие разные.

— Главное у нас общее.

— Что именно?