Безумство храбрых. Бог, мистер Глен и Юрий Коробцов

– Запомни раз и навсегда – Жюльена и его шайку не трогать. Мне нужно, чтобы ты с ними ладил, а не дрался. Вернись в класс и извинись перед Жюльеном.

– Но он издевался надо мной, – сказал я.

– Ну и что? От издевки синяки не вспухают. А наш коллеж существует и ты в нем учишься на деньги папаши Жюльена и его друзей. Неужели тебе это не понятно?

Я вернулся в класс и извинился перед Жюльеном.

– Ладно, – сказал он. – Поговорим об этом на досуге.

В коллеже я был еще более одиноким, чем в приюте. Здесь не было отца Кристиана, которого я очень любил. Я не мог подружиться даже со своим соседом по комнате Полем. С ним невозможно было разговаривать – его абсолютно ничто не интересовало. Было непонятно, как и зачем он попал в коллеж. Он хотел только одного: уехать в деревню и бегать там босиком по траве. Мне оставалось уйти в мир книг. Так я и сделал…

В это весеннее утро уроков не было. Мы делали уборку жилого корпуса. Завтра воскресенье, ко многим воспитанникам приедут родители, и они должны увидеть коллеж в полном блеске. Доктор Рамбье сам наблюдал за работой.

Мы с Полем мыли пол в коридоре. Он работал старательно, шумно сопел своим вечно простуженным носом. Выкрутив мокрую тряпку, прислонился к стене и сказал мечтательно:

– Хорошо бы завтра кому-нибудь привезли сигареты, выменять бы…

– Неужели курить приятно? – спросил я.

– От трех сигарет голова кругом идет… Протирай лучше у плинтусов, а то придет Палач и заставит перемывать.

Вскоре действительно пришел доктор Рамбье. Он был в хорошем настроении и похвалил нашу работу.

Я переоделся и вышел в сад. Был тихий весенний день. И хотя солнце скрывалось за высокими облаками, было тепло. В аллеях слышались веселые голоса ребят, они сгребали в кучи и жгли прошлогодние листья. Над землей висел синеватый сладко-горький дым, с ним смешивался запах прелой земли.

Я подошел к ребятам, которые работали на главной аллее. Раскрасневшийся Жюльен протянул мне свои грабли:

– Поработай, Юри, поработай, завтра получишь от меня награду.

– Могу и без награды, – сказал я и взял грабли. После того, первого конфликта я свято выполнял требование доктора Рамбье и на рожон не лез.

– Ну да, ну да, – закивал головой Жюльен, подмигивая своим товарищам. – Ты же у нас монах в черных штанах.

Ребята захохотали и, бросив работу, столпились возле нас. Жюльен слыл у них главным острословом, и они ожидали потехи.

– Ты вообще у нас второй Христос. Сотворил бы чудо какое-нибудь. Для начала выпрямил бы нос своему апостолу Полю.

Подождав, пока умолк хохот, я сказал:

– А он не хочет иметь прямой нос, он говорит, что с таким носом ему интересней. – Я смеялся вместе с ребятами, всячески отклоняя ссору.

– Тогда сделай чудо почудней… – Жюльен поманил всех пальцем и, когда мы присели на корточках вокруг него, сказал тихо: – Чтобы Палач подавился недоваренной картошкой и испустил дух.

Все ребята с хохотом повалились на траву, задирая ноги.

– А зачем? – спросил я, когда мы перестали смеяться.

– Может, другой будет не такой вор и зверь, как этот.

Ребята молчали и смотрели на меня, ждали, что я скажу.

– У меня он ничего не украл, и меня он не кусал, – сказал я.

– Хо-хо! Вы слышали, ребята? Палач его не обкрадывал. Хо-хо! – надрывался Жюльен. – Да он все силы тратит только на то, чтобы разворовывать нашу богадельню.

– Я об этом ничего не знаю.

– И оплеухи ты от него не получал?

– Не получал.

– Так получишь. А теперь работай.

В канун приезда родителей обед бывал гораздо лучше, чем обычно. Наливали полные тарелки и давали сладкое. Когда на сладкое подали компот, Жюльен спросил:

– Как ты думаешь, кто ест твой компот в другие дни?

– Не знаю.

– А ты спроси у директора. Спроси!

Ребята давились от смеха.

После обеда мы насыпали клумбы для цветов. В самый разгар работы появился финансовый инспектор.

– К директору, срочно, – сказал он мне тихо.

Доктор Рамбье усадил меня в кресло и весело спросил:

– Хороший денек сегодня?

– Да, господин доктор.

– А что вы там болтали в аллее, когда ржали на весь сад?

Директор был добрый, веселый, и это придало мне смелости.

– Господин доктор, можно задать вам один вопрос?

– Ну!

– Почему нам не всегда за обедом дают сладкое?

– Что-что? Что это тебе взбрело в голову?

– Мы об этом говорили.

– Кто говорил?

Я молчал.

– Кто говорил? – громче повторил он.

Я не знал, что сказать, и молчал.

Директор встал, подошел ко мне, взял меня за отвороты куртки и выдернул из кресла. Он приподнял меня одной рукой, и его глаза оказались рядом с моими. Его холодный нос тыкался мне в лицо.

– Говори сейчас же! – зарычал он.

Я молчал. Он швырнул меня в кресло и склонился надо мной всей громадой своего тела.

– Я сам знаю! Это Жюльен! Да? Отвечай!

Я кивнул.

– Он говорил, что я вор?

Я снова кивнул.

Директор вернулся за стол.

– Убирайся, – произнес он, садясь в кресло.

Мне было страшно – я выдал Жюльена. Боже, что теперь будет?…