Безжалостный король фейри

Когда мы добрались до короля драконов, Арвен пристально посмотрела мне в глаза:

– Я бы убила за свою младшую сестру. А как насчет тебя?

Я нервно сглотнула, отрезвленная ее серьезным вопросом. Я коротко кивнула ей, и она посмотрела на седло на спине своего мужа.

– Эти ублюдки пытались отнять твою родню, и они убивали наших людей весь день. Запомни это и заставь их страдать.

Меня настолько потрясли ее слова, что я просто позволила ей усадить меня в седло. Люсьен внезапно запрыгнул рядом со мной, а затем Дрэ сильным рывком оттолкнулся с нами в небо.

– Что происходит? – спросила я его, вглядываясь вниз, в то время как Арвен становилась все меньше. – Почему мы снова улетаем?

Я не хотела уходить, я хотела помочь. Я никогда раньше не встречала королеву драконов, но казалось, что она весь день сражалась бок о бок с нашим народом, и я зауважала ее, Гадес побери, до глубины души за это.

По снегу и запекшейся крови на лице Люсьена можно было сказать, насколько вымотала его битва. Надеюсь, кровь не его.

– Ты должна возвести ледяную стену. Нам нужно время, чтобы перегруппироваться, – отчеканил он. – Остальные дворы присоединятся?

Я все еще была шокирована таким поворотом событий, но кивнула:

– Да.

Люсьен взял меня за руки:

– Мэделин, взгляни на меня.

Я повернулась и встретилась с ним взглядом.

– Ты должна спасти наших людей. Мне нужно, чтобы ты призвала зимнюю магию, которой теперь владеешь, и возвела ледяную стену высотой со здание.

Паника закручивалась спиралью в моей груди.

– Люсьен, я не знаю как. Я создала всего один осколок льда…

Его руки отпустили мои, а затем обхватили мое лицо.

– Ты сможешь это сделать. Я помогу тебе. Мы должны попытаться. Они истребляют нас.

Я смотрела в его тоскливые серые глаза, и меня терзало чувство вины. Если его люди погибнут из-за того, что я украла его силу, я никогда себе этого не прощу.

– Хорошо, скажи мне, что делать.

Я встряхнула руками, когда он отпустил мое лицо, а затем посмотрела на то, что происходило на земле внизу и сбоку от короля драконов. Вдоль всей границы между Найтфоллом и Торнгейтом тянулась вереница тел. Благодаря его людям повсюду валил снег, но вспышки пламени растапливали их тяжелую работу. Это означало, что солдаты королевы обладали магией Лета. Кроме того, среди них были и обладатели осенней магии, поскольку я заметила, как одного из мужчин сбил с ног мощный вихрь.

Люсьен наклонился ко мне, прижавшись губами к моему уху.

– Хитрость зимы в том, что она неумолима, жестока и мало заботится о жизни.

Ладно, начало мрачноватое, но я попытаюсь почерпнуть из этого вдохновение.

– Единственная эмоция, которая управляет зимней магией… это гнев, – сказал он.

Я посмотрела на него, удивленная тем, что он признал это, и он кивнул.

Тогда становилось понятно, почему он был таким могущественным. Каждый раз, когда отец бил его или оскорблял словесно, Люсьен просто запасался топливом для своей силы. Это также имело смысл с учетом того, что я не ощущала особой постоянной связи с зимней магией, которой обладала. Она была непостоянна, как гнев.

Его теплое дыхание коснулось моей шеи.

– Подумай о единственной самой приводящей в бешенство вещи, которая когда-либо случалась с тобой, и выплесни ее через зимнюю магию. – Он указал на разграничивающую линию между двумя королевствами, небольшую россыпь камней и тающего снега. – И прицелься вон туда, – добавил он.

Король драконов парил над тем местом, где мне нужно было сконцентрировать свою силу, поэтому я сделала глубокий вдох, боясь вернуться к тому, что было моим самым ненавистным воспоминанием. Я подумала о том, как папа продал меня Марселю, после того как пообещал Люсьену, но в глубине души я любила своего отца, и поэтому в этом воспоминании не было достаточно гнева. Затем я перешла к Марселю, который заставил меня выйти за него замуж в карете, и это разожгло огонь внутри меня, но недостаточный.

Именно воспоминание о том, как Марсель лишил меня невинности, взорвало бомбу. Я по-настоящему не позволяла себе пережить эту травму и все, что она значила для меня. Я жила в режиме выживания с того момента, как Марсель похитил меня из кабинета моего отца.

Я позволила всему, что он сделал со мной, выйти на передний план моего сознания, и гнев взорвался в моей груди. Крик вырвался из моего горла, и слезы потекли по моим щекам, когда я вспомнила, с какой жестокостью Марсель забрал то, что я берегла для Люсьена.

Взмахнув руками над корзиной, я обрушила на поле боя поток ветра, льда и снега.

Рука Люсьена скользнула по моему бедру и сжала, как будто он слишком хорошо знал, каково это – сдерживать весь этот гнев.