Библия и меч. Англия и Палестина от бронзового века до Бальфура

Передачу мандатов было решено провести на конференции в Сан-Ремо 25 апреля 1920 г., а там — что никого не удивило — Мандат на Палестину и Месопотамию был передан Великобритании. Палестина стала подмандатной страной класса А, то есть территорией, которая бралась под контроль без оговорки о ее независимости в будущем. На самом деле из-за оттягивания мирного договора с Турцией и потрясений как внутри страны, так и в международной политике вокруг нее, Мандат вступил в силу только в 1923 г., когда, наконец, в сентябре в Лозанне был подписан мирный договор с Турцией, и тогда же проклюнулись семена будущих проблем. Но к тому времени уже три года действовала гражданская администрация, было создано Еврейское агентство[108], получил назначение на пост верховного комиссара по делам Палестины и вступил в должность сэр Герберт Сэмуэль, сионист по духу. Слишком поздно было возвращаться к старомодному колониальному протекторату и слишком рано отрекаться от обещаний. Пересмотр условий задним числом позволил британцам вывести Трансиорданию из-под Мандата по Белой книге 1922 г., но с этим исключением Мандату позволили сохраниться в том виде, в каком он определен на конференции в Сан Ремо, утвержден Лигой Наций и ратифицирован ее членами в 1922 г.

Когда Мандат получил статус закона публичного права, англичане взяли на себя международное обязательство, которое — в терминах «реальной политики» — передали сами себе. «Мандат» от Лиги Наций на управление Палестиной был юридической фикцией. «На деле Лига получила мандат от держателей Мандата»⁵⁵, — иронично заметил несколько лет спустя член Постоянной мандатной комиссии. «Мы настаивали на предложенном нам Палестинском мандате»⁵⁶

, — заявлял трезвый голос «Экономиста». «Мы, по сути, сами составили Мандат», — заявлял один из авторов текста Л. С. Эймери⁵⁷.

Иными словами, в обязательствах не было ничего случайного или непродуманного. Они были самовозложенными. Держатель Мандата недвусмысленно обязывался — в формулировке преамбулы — «нести ответственность за проведение в жизнь Декларации, первоначально оглашенной 2 ноября 1917 г. правительством Его британского величества и принятой означенными державами [странами Антанты] ради создания в Палестине национального дома для еврейского народа». В следующем абзаце признается, что «отныне было дано признание» основ для «восстановления» еврейского дома в Палестине. В четвертом и пятом абзаце Его британское величество «избирается» держателем Мандата и постановляется, что Его британское величество берет на себя осуществлять Мандат «от лица Лиги Наций и в соответствии с нижеследующими положениями». Эти положения, изложенные в 28 статьях, начинаются с главного обязательства, сформулированного в статье 2 — «создать в стране такие политические, административные и экономические условия, которые обеспечат создание еврейского национального дома».

Статья 4 постановляет, что «соответствующая еврейская организация будет признана общественным органом в целях совещания и сотрудничества с администрацией Палестины». Статья 6 обязуется «способствовать иммиграции евреев и поощрять еврейские поселения». Статья 7 обеспечивает «приобретение евреями прав гражданства Палестины». Тем самым четыре из первых семи статей касались положения евреев, остальные двадцать одна были техническими. Арабы, нигде не названные по имени, упоминались лишь как «другие сегменты населения» или как «различные народы и общины», чьи гражданские и религиозные права, равно как и личный статус, следовало оберегать. «Несомненно, — заключила комиссия Пиля в 1937 г., — главной целью Мандата, как это было заявлено в его преамбуле и его статьях

, было способствовать созданию еврейского национального дома».

Важнейшую часть лорд Пиль выделил курсивом, — возможно, потому, что у Мандата имелась и не заявленная цель: создание империалистического «стратегического буфера». Но в эпоху Вудро Вильсона об империалистических целях лучше было не говорить открыто. Логика меча более ста лет физически вела Великобританию на Ближний Восток. Но гораздо более долгое время сказывалось влияние Библии, и как раз оно создало ситуацию, в которой Святую землю невозможно было приобрести просто как «стратегический буфер». Следовало удовлетворить более высоким назначению и цели. Тем самым, когда Палестина оказалась в пределах досягаемости, Британия попала в ловушку собственной истории. Наперекор сравнительно немудреным империалистическим намерениям старой школы ситуацию ужасающе усложнила совесть. Она позволила Британии приобрести Палестину, только дав в ней место исконным владельцам. И — к немалому ее раздражению — заставила ее взять на себя роль акушерки нового государства.