Библиосфера и инфосфера в культурном пространстве России. Профессионально-мировоззренческое пособие

Почитание «учения книжного» сохранилось и в старомосковский

период (поколение РК-2). Основоположник духовного течения не стяжательства, требующего отказа церкви от земельной собственности и аскетического отшельничества, Нил Сорский (1433–1508) был весьма образованным богословом и религиозным писателем. Он называл книги, «божественные писания» главными наставниками в жизни и не принимал неграмотных в основанный им скит «заволжских старцев». Усердным сторонником не стяжательства был Вассиан Патрикеев, в миру – князь и боярин, человек весьма образованный. Преподобный Максим Грек (1480–1556), кандидатуру которого на звание «первого русского интеллигента» выдвинул Д.С. Лихачев, по своим интеллектуально-этическим кондициям (образованность, креативность, этическое самоопределение) полностью соответствует формуле интеллигента-гуманиста своего времени. Приехав в Москву по приглашению Василия III для переводов и исправления книг его библиотеки, он был вовлечен в церковно-политические споры между иосифлянами и заволжскими старцами. В своих богословских, полемических, нравоучительных произведениях Максим Грек проявил себя не только как искусный мастер красноречия, но и как бесстрашный обличитель корыстолюбия духовенства и бесчинства властей. Особенно часто, как и полагается подлинному интеллигенту-гуманисту, он вставал на защиту бедных и угнетенных против злых и богатых. За это ему пришлось жестоко поплатиться: он был трижды осужден церковным судом и с 1525 по 1551 год провел в монастырском заточении.

Митрополит Макарий (1481/1482-1563) обладал высокой книжной культурой, под его руководством был составлен 12-томный помесячный книжный свод ежедневного чтения – Великие Минеи Четьи. Он был не чужд толерантности и порой ухитрялся склонить Ивана Грозного, которого сам Макарий венчал на царство 16 января 1547 года, к «печалованию» и покаянию. Однако, в конечном счете, он ближе к интеллектуалам, а не к интеллигентам, о чем свидетельствуют антикнижные решения Стоглавого собора (1551), духовным руководителем которого был митрополит Макарий. Собор подчинил книжное дело двойной опеке – церковной и светской цензуре, что было зафиксировано в главах «об училищах книжных», «об исправлении книжном», «о книжных писцах», «о злых ересях». По инициативе Ивана IV была принята 41-я глава, гласившая: «Царю свою царскую грозу учинити и святителям всем по всем градам запретили с великим духовным запрещениям, чтобы православные христиане богомерзких книг еретических у себя не держали и не чли, а которые держали у себя такие еретические отреченные книги и чли их, и иных прельщали, и те бы о том каялися отцам своим духовным, и впредь бы у себя таких еретических отреченных книг не держали и не чли, а которые учнут у себя впредь такие книги держати и чести, или учнут иных прелыцати и учити, и им быти от благочестивого царя в великой опале и в наказании, а от святителей по священным правилам быти в отлучении и проклятии»[153]

. Однако это постановление осталось «гласом вопиющего», ибо не было механизма его реализации, то есть цензурного ведомства. Создать же такое ведомство при господстве рукописной книги практически невозможно.

Грозные государи московские Иван III и Иван IV были, разумеется, деспотами, но это не мешает считать их книжниками. В книге И.Я. Стеллецкого[154] отстаивается гипотеза, что Софья (Зоя) Палеолог привезла в Россию Библиотеку византийских императоров, которую вывез её брат Андрей из захваченной турками империи. Это было драгоценное наследие византийской культуры, которое семья Палеологов использовала во время пребывания в Риме, а затем решила укрыть его в Москве. Аристотель Фиораванти, строитель Кремля, якобы выстроил подземное хранилище, где и схоронили драгоценную «либерею». О существовании замурованной в подземельях Кремля библиотеке Палеологов мог рассказать книголюбу Ивану IV во время их встречи в монастырском узилище Максим Грек. И.Я. Стеллецкий предполагает, что Максим должен был знать об этом хранилище, потому что Василий III выписал его именно для того, чтобы он переводил греческие книги из византийской библиотеки. Свою собственную обширную библиотеку Иван Грозный, по мысли многих кладоискателей, скрыл в XVI веке где-то в катакомбах Кремля, возможно, вместе с собранием Софьи Палеолог. Легенда о старомосковских библиотеках заслуживает внимания, ибо она свидетельствует, что в те времена книги ценились как царские сокровища.