Библиотечная сказка (СИ)

— Обвиняемая, вам замечание…

— Вы вообще расследуете это дело? Или только меня посадить хотите?!

— Обвиняемая, последнее предупреждение…

— Вы что, не видите, в каком она состоянии? — вмешалась Эвелина. — Как она выдержит еще два месяца?

— Соблюдайте тишину в зале, или вас удалят!

"Упс! Не удержалась. А в зале полно журналистов. Точно в кадр попаду, а завтра на работе опять наслушаюсь шипения от Степаниды, тычков от Маринки с Катькой и получу по башке от Марго. Они не сомневаются в том, что Нина — преступница, а для меня она — подруга в беде. И я знаю, что ее подставили, но как это доказать? Разве следователь будет искать людей, летающих на метлах? — Эва неприязненно покосилась на полнеющего брюнета Маликова, листавшего папку. — Да он и собственный зад в сортире не найдет!".

— Ладно! — Штерн ожесточенно запихивал бумаги в кейс, — опять нас повозили мордой об стол! Ну, я им подсыплю перцу в нежное место! Может, прекратишь это? — обратился он к Нине. — Видишь уже, что им все до лампочки?

Коршунов и Бондарев молчали, но по их лицам видно было, что они согласны с шефом. Кроме того, Никита сам не заметил, когда его отношение к Нине стало не просто отношением адвоката к клиентке… Мускулистая девушка-десантник стала для него самой обворожительной и желанной женщиной, и на встречу с ней он спешил, как на свидание. А теперь она тает на глазах, не желая прекратить голодовку, которую объявила в знак протеста против предыдущего продления срока ареста. Никита и Эвелина, для которой адвокаты всеми правдами и неправдами дважды выбивали разрешение на встречу с Ниной, пытались отговорить ее от продолжения голодного протеста, но пока безуспешно…

— Ты мое решение знаешь, Генрих, — тихо сказала Нина, — мне обрыд этот фарс, и лживыми обвинениями я сыта по горло. Хотите, чтобы я начала есть — поднапрягитесь.

Увидев в зале Беллатрису Лестранж, сидевшую на отшибе, Эвелина впервые за год вспомнила о двери в библиотеке: "А я совсем за ней не следила!".

Брюнетка в длинном платье из черного бархата привлекла внимание своей яркой внешностью и держалась так царственно, глядя свысока, что ни один из журналистов не отважился навести на нее объектив или подступиться с вопросами. Золотые серьги с черными опалами и такое же колье переливались в свете ламп.

Беллатриса ощутила давно забытое сочувствие, увидев дочь Повелителя такой измученной. До чего жестоки эти маглы, как они любят куражиться над беззащитной жертвой. Стоит им войти во вкус, и они уже не могут остановиться. Как дементоры в Азкабане… Белла сжала кулаки. "Жалкие отродья, когда Милорд узнает, как вы обошлись с его дочерью, вы проклянете тот день, когда на свет родились!".

На крыльце к ней подошла Елена Самойлова.

— Хорошо, что ты меня дождалась, — сказала она.

— Ты сама попросила меня о встрече, Элеонора. Как ты меня узнала? Мы ОЧЕНЬ давно не виделись.

— Да, прошло много лет, Белла Блэк. Но не узнать тебя трудно.

— Здесь толпится слишком много маглов, и нам не дадут поговорить. Может, побеседуем в "Кофе-Хаузе"?

— Ты уже немного знаешь магловские кафе, Белла?

— А ты раньше терпеть не могла слово "маглы".

Беллатриса плохо помнила Элеонору Блайтон и сейчас искоса поглядывала на нее с интересом. Женщина, которая была близка с Повелителем, родила ему ребенка, сбежала накануне свадьбы, и Повелитель до сих пор не забыл ее.

Елена Ивановна была в зеленом платье и бежевом жакете. Кремовые туфли-"лодочки", сумочка в тон, большие солнечные очки. Седина почти не заметна в светлых волосах. Стройная, худощавая. Переживания последнего года оставили на лице у женщины глубокие складки между бровей и в уголках рта, а глаза — красные от слёз и бессонницы…

— Прежде всего скажи, как ты нашла нас? — спросила Елена Ивановна, когда они устроились за столиком у окна, и им принесли капучино и тосты с сыром.

* Неделей ранее (Племянник).

… К ночи голову сдавило болью, сказывалась напряженная работа и почти полное отсутствие отдыха.

Беллатриса тихо вышла из-за стола и спустилась в патио. В тенистом саду шелестели фонтаны, было прохладно, и нежно пахли умытые дождем цветы…