Сергей Шведов

Борьба за Рим.

Бич Божий

Часть первая

Борьба за власть

Глава 1 Римская слава

Бедствия, чередой обрушившиеся на Великий Рим, могли бы вывести из себя даже очень уравновешенного человека, чего уж тут говорить об императоре Гонории. Божественный повелитель Рима, переваливший, к слову, тридцатилетний рубеж, похоже, не утратил юношеского задора. Хотя этот задор уже не вязался с его обрюзгшей с годами фигурой и заметными залысинами на голове. Гонорий, в отличие от своих предшественников, был домоседом. Облюбовав еще в юности захолустную Ровену, он почти не выезжал за ее стены. Что, впрочем, никого не удивляло, поскольку едва ли не большую часть своего правления Гонорию пришлось провести в осаде. Варвары хозяйничали в провинциях империи, как в своем собственном доме. Пять лет назад готы рекса Валии взяли Рим, и изгнать их из Вечного Города удалось только чудом. Правда, это чудо сильно попахивало ядом, но об этом в окружении императора вслух предпочитали не говорить.

Однако сам Гонорий скорбел не столько о разграбленном и опозоренном Риме, сколько о своей сестре Галле Плацидии, выданной замуж за варвара Аталава. Вот и сейчас, собрав в большом зале мраморного дворца магистров и видных сенаторов, император завел речь именно о ней, словно у империи не было других забот. Свои досаду и гнев Гонорий обрушил в первую очередь на голову сердечного друга Олимпия, сильно облинявшего за последние годы. Магистр двора вяло оправдывался, бросая время от времени злые взгляды на магистра пехоты Иовия и префекта Италии Константина. Именно эти двое должны были, по мнению Олимпия, грудью встать на его защиту, но почему-то не торопились на помощь оплошавшему другу.

Магистр конницы сиятельный Сар, совсем недавно прибывший из Норика, с интересом разглядывал отделанные мрамором стены дворца и прикидывал в уме, в какую сумму обошлось его строительство казне. Сумма получалось не маленькая, и Сар пожалел о напрасно потраченных деньгах. В Ровене был очень нездоровый климат, а потому долгое пребывание здесь просто не могло не сказаться на здоровье Гонория и его свиты. Сам магистр конницы предпочитал держаться от Ровены подальше, а потому в свои сорок лет выглядел молодцом хоть куда.

Гнев императора потихоньку сходил на нет, Гонорий успокоился уже настолько, что способен был не только кричать и топать ногами, но и внимать речам мудрых советников. Что позволило наконец магистру конницы узнать о новой беде, обрушившейся на Рим. Справедливости ради следует сказать, что напасть не была такой уж новой. Ибо сиятельный Аттал, бывший префект Рима, заявлял свои претензии на императорское достоинство уже во второй раз. Но ни в первом, ни во втором случае этот далеко не глупый, но, видимо, очень невезучий человек к верховной власти рвался не по собственной инициативе. Сначала его использовал рекс Валия, теперь, судя по всему, – рекс Аталав. Вождю готов надоело выслушивать отговорки римских чиновников, не спешивших выполнять взятые на себя обязательства, и он решил напомнить о себе столь неоригинальным способом. Готам нужен был хлеб, поскольку даже цветущая Аквитания не могла прокормить такую массу людей, отвыкших от работы. Причем дело было не только в готах, но и в приставших к ним дезертирах и беглых рабах, вносивших полную сумятицу в устоявшуюся за столетия систему отношений рядовых членов племени как с окружающим миром, так и со своими вождями. Сар слишком долго прожил среди варваров, чтобы не понимать трудностей, выпавших на долю Аталава.

– Аттал прислал мне письмо, – скривил Гонорий в усмешке толстые губы. – Наглец. Он, видите ли, объявил себя императором только с одной целью – спасти нас от напасти.

А напасть между тем была нешуточной. Это вынуждены были признать все чиновники, откликнувшиеся на зов императора. Если Аталаву удастся договориться с князем Вереном, то эти двое способны разодрать в клочья империю, дышащую на ладан.

– Они уже договорились, – зло бросил Гонорий своей свите. – Готы готовятся перейти Пиренеи, пересечь Гибралтар и вторгнуться вместе с вандалами в Африку. Они без труда сомнут дурака Гераклиона, возомнившего себя полубогом, и разорят цветущие провинции.