Билет на балет

– Синоптический. Он слышал музыку не так как все, а светом, точнее, цветами. Каждая тональность, C-dur или f-moll

имели у него свою окраску, свой цвет. Например, жёлтый или красный. Похожий слух был у композитора Метнера, только теперь не о нём. Тебе до Метнера, как до луны. Скрябин сочинял дивную музыку. Им написана и «Поэма света». В партитуре не только ноты записаны, но и указания, какой цвет должен воспроизводиться в это время. Симфонический концерт должен проходить с освещением разноцветных прожекторов, в нашем понимании. У себя дома, в Москве, рядом с Арбатом, Скрябин сам смонтировал такой аппарат с разноцветными лампочками и, когда играл дома для близких, делал это в полутьме с освещением. «Поэму Света» редко исполняют, а уж «Экстаза» – тем более. Да, обрати внимание на партию трубы. У него такая выразительная мелодия. Если в оркестре играет хороший музыкант, получишь огромное удовольствие, настоящий экстаз.

– Лиза, спасибо огромное, уже бегу в зал, дали второй звонок.

С самого первого взмаха дирижёра, когда зазвучали меланхоличные звуки Шопеновского концерта, Полина сразу погрузилась в мир романтических интонаций. Скрипки заиграли главную тему концерта и по всему телу балерины прошлась приятная волна теплоты воспоминаний. Да, безусловно, она уже слышала эту музыку. Энергичное вступление солиста соло – и все в зале замерли. Звучание красивейшей главной темы Первого концерта ми минор завладело вниманием девушки. Поначалу перед её глазами воскресли воспоминания давнего выступление «Шопениана». Когда-то, ещё в самой юности, пережитые под музыку польского композитора сценические эмоции, переплелись в веренице огромного пласта романтизма и, казалось, канули в лету, перекрытые не менее яркими моментами, но сейчас она словно стала той молодой артисткой, которая готовится к выступлению и идёт в фонотеку слушать Шопена. Пианист играл хорошо. Он рассказывал слушателям свою историю, но Полина даже не пыталась понять её. На фоне блестящих пианистических пассажей в её воспоминаниях звучали Лизины наставления:

«Музыка не иллюстративна. Она воплощение эмоций и мастерства композитора. Слушая музыку, не упрощай и не сужай её. Музыкальный рисунок не создаёт конкретных образов. Берёзок, лугов или полей в ней нет. Даже конкретные конкретных личностей, пусть и сподвигнувших на создание произведения искусств, не следует искать внутри содержания. Музыка сама по себе самодостаточная ценность. Эмоции – да, без них это искусство невозможно. Если они откликаются в тебе, тогда здорово, но не надо в звуках искать конкретных образов. Просто закрой глаза и наслаждайся звучанием».

Как бы танцуя на сцене, она наблюдала за траекторией руки дирижёра и постепенно её дыхание синхронизировалось с движением музыки. Сейчас же Полина, словно сидя рядом с подругой, послушно закрыла глаза и поддалась влечению великолепных звуков. Когда в разработке пианист pianissimo[42]

заиграл главную тему концерта, от красоты звучания у Поли всё внутри сжалось, и она даже прослезилась. На секунду переведя дыхание, оркестр начал играть вторую часть концерта «Романс».

«Как эта музыка танцевальна!» – думала про себя балерина и представляла, как она на пуантах подходит к пианисту и вместе с ним, медленными, широкими и изящными движениями повествует публике свою историю. Каждый в своём мире – пианизма и танца. Не обращая внимания друг на друга, в фантазиях, оба солиста наслаждались творческим процессом. Один мнимым, другой реальным.

Всю прелесть фортепианного мастерства композитор приберёг для третьей части «Рондо», и пианист только успевал выигрывать витиеватые шопеновские пассажи и аккорды. Монументальным размахом, симфонический оркестр дополнял партию солиста и со-создовал праздник звуков, заполняя огромное пространство зала филармонии.

Пришло время перевести дух, и во время антракта Полина сама себя пригласила на фужер шампанского. Медленно прогуливаясь по мраморному фойе филармонии, она рассматривала выставку огромных, запечатлённых во время концертов фотопортретов музыкантов, что побудило её задуматься:

«Что создаёт большее впечатление – зрительный образ, слово или звуки музыки? Что оставляет в памяти людей больший след? Музыка, вероятно, наиболее ассоциативна. При звуках давно знакомой мелодии перед глазами сама встаёт сцена или образ, связанный с ней. Пережитые когда-то эмоции становятся такими яркими, словно это было вчера. А слово? Как долго оно хранится в памяти? Помню ли я, как Андрей признавался в любви? Нет, не помню. Запоминаются слова из любимой песни, отрывки фраз и стихотворений, но повторить более длинные фразы практически невозможно. А фотографии, картины, кинофильмы? Их сейчас так много. Все соцсети перенасыщены визуалом. Вокруг огромное количество красивых картинок и так мало настоящих чувств и эмоций. Не хочу я больше смотреть на других. Не хочу! В зал, в мир музыки, в зал!»