Билет в 1812 (СИ)

Я с Женевьевой отправилась в близлежащие кустики. Мужчины справили нужду, разумеется, гораздо быстрее, и принялись разводить костёр.

Женевьеве все места, предложенные для оправления естественных надобностей, показались непригодными, и она потянула меня вглубь леса.

Наконец, нужное место было найдено и мы, сделав все свои дела, собрались по своим же следам вернуться обратно, как моя подруга узрела дым, исходивший от разведённого неподалёку костра.

— Маш, а Маш, давай посмотрим, кто там, — предложила она.

Я посмотрела с грустью на подругу и предупредила о последующей ответственности за необдуманные действия. Женевьева кивнула, якобы соглашаясь со мной, но последовала по намеченному маршруту. Пришлось и мне поддержать подругу. Вскоре мы увидели группу французских беженцев, иначе их никак не назвать, сидящих вокруг костра и как-то пытающихся согреется.

— Всё, мы приехали. Надо действовать.

— Как?

Пришлось призадуматься.

— Будем следить за ними, — выдала ценную мысль.

— Ага, — не согласилась Женевьева, — а как же наши мужчины?

— Подождут, ничего с ними не случится, — ответила я, забыв, что Женевьева у нас новобрачная.

Та вскипела, заявив, что своего мужа не оставит ни на секунду одного, а вдруг?

— Жэка, что может случиться вдруг в лесу?

— Ну, не знаю, всякое может быть. Мужики они такие, только волю дай, — ответила та.

— Так, давай лучше думать, что делать будем? — предложила я гениальную идею.

Идея сама по себе была гениальной, а вот её воплощение — далёким от гениальности. Оказывается, за рассуждениями мы не заметили, что с головой выдали себя. Наш разговор услышали. Мы оказались под пристальным вниманием знойных французских мужчин. Насчёт знойности это я поторопилась. Замёрзших и скукоженных мужчин в обносках, некогда представлявших из себя шикарные мундиры, трудно было назвать знойными мачо. Тем не менее, один из них, грустно взглянув на нас, что-то сказал своим товарищам. Те нехотя поднялись и двинулись в нашу сторону.

— Жэка, давай тикать отсюда и куда подальше. Иначе нас возьмут в плен.

Женевьева вняла моему совету и попыталась последовать за мной, но запуталась в пальто и благополучно приземлилась в близлежащий сугроб.

— Машка, беги, я буду отбиваться, — успела она крикнуть мне вслед.

Я пулей вылетела на дорогу, где нас уже хватились наши доблестные спутники.

— А где Женевьева? — увидев меня, поинтересовался Серж.

— Её, кажется, взяли в плен, — едва переведя дыхание, произнесла я.

— Кто?

— Неужели не понятно! Французы, будь они не ладны, — просипела я.

— Показывай где, — скомандовал Сергей Павлович.

Я указала в ту сторону, откуда только что прибежала. Не успели наши мужчины приготовиться к операции по спасению Женевьевы, как мы увидели её во всей красе гордо выходящую из леса.

— Женевьевушка, ты как? С тобой всё в порядке? — бросился к ней муж, — тебя не обижали?

Та помотала головой и показала на группу французов.

— Принимайте трофеи. Пришлось взять в плен.

Французы понуро следовали за пленившей их дамой.

Жэка подошла ко мне и прошептала:

— Дело осложняется. Что с пленными будем делать? Брать с собой не резон.

Оставить здесь — замёрзнут. Придётся возвращаться.

— Подожди, подожди. Сергей вроде бы говорил, что в двух верстах отсюда будет какая-то деревенька. Там их и оставим.

За разговорами я и не заметила, что наши пленники уже вышли из леса и неуверенно переминаются с ноги на ногу.

В это время Серж подошёл к французам и о чём-то их спросил. Оказалось, что они трое суток не ели и двое из них так ослабли, что не могли идти вместе со всеми, и нас просят помочь их товарищам.

— Идёмте, здесь недалеко, — подруга вновь повернула к лесу.

Впереди мы с Женевьевой, сзади Мишель и Сергей. Впрочем, какая от него помощь: раненая рука давала себя знать. Возница остался с пленными французами. Идти обратно было легко: дорогу указывали следы, в обилии оставленные на снегу. Вскоре мы заметили чёрную точку. Приблизившись, увидели одного из французов, сидевшего под деревом и баюкавшим отмороженную руку. Плохи дела. С рукой, по всей видимости, придётся расстаться. Решили забрать его на обратном пути. Вскоре мы вышли к месту стоянки. Костёр почти догорел. На лапнике лежал человек, закутанный в полушубок.

Мужчина попытался приподняться, но тут же упал. Пришлось соорудить из веток некое подобие волокуши и, положив его туда, отправились обратно, по дороге забрав солдата с обмороженной рукой. Минут через сорок мы были на месте. Пленные успели развести костёр и тесным кружком расселись рядом, протянув к огню озябшие руки. Раненых разместили на санях и вскоре все тронулись в путь.

Мы рассчитывали, что до ближайшего населённого пункта вёрст пять, не более. Однако наши ожидания так и остались ожиданиями, никаких следов пребывания человека на нашем пути не попадалось. Близился вечер.

Пришлось сделать привал, чтобы дать отдых лошадям, да и пленники выглядели не лучшим образом. Мужчина, на поверку оказавшийся практически мальчишкой, так и не приходил в сознание. Женевьева постоянно проверяла его состояние и выглядела она крайне обеспокоенно.