Билет в никуда

– На самом деле ты спрашиваешь, не собираюсь ли я завалить тебя и вырваться отсюда? Я построил эту базу своими собственными руками. Если я захочу, я знаю, какое маленькое усилие нужно, чтобы выбить эту дверь. – Сев на кушетке, Фрэнк скинул ноги на пол и начал расстегивать комбинезон. – Валяйте, осматривайте.

– Комбинезон сидит неважно, да? Это ты подрос? Или он сел?

– Да это даже не мой комбинезон.

Расстегнув молнию, Фрэнк стянул комбинезон до лодыжек, затем стряхнул его на пол. Он опустил взгляд на свои длинные трусы.

– Даже не твой, – повторил Леланд. – Чей же он тогда?

– Вам известен тот рассказ, который я сочинил, будто я заключенный по имени Франклин Киттридж? – Кушетка была холодной, и Фрэнка охватила дрожь. – Не знаю, как донести это до вас, но суть примерно такая.

– Значит, это вещи Франклина.

– Нет, это вещи Брэка. А я Франклин. Фрэнк. – Он посмотрел на реакцию. – Леланд, не надо удивленно поднимать брови.

Полностью раздевшись, Фрэнк увидел, как Фэн нахмурился.

– Это что такое у тебя на груди?

– Отсюда я вырезал датчик. Он измерял пульс, частоту дыхания. Так же, как выяснилось, действовал как маячок и микрофон, поэтому Брэк слушал все наши разговоры, даже когда мы думали, что остались наедине.

– Мы? – Леланд склонился над Фрэнком рядом с Фэном.

– Я был одним из команды. Семеро заключенных. Один охранник, Брэк.

– Вас было восемь человек, – сказал Леланд. – Семеро… заключенных?

– Давай сейчас займемся осмотром. – Фэн натянул латексные перчатки, оставив висящую в воздухе белую пыль. – Ты сам вырезал этот датчик?

Стерильный пластырь давно оторвался, но на груди у Фрэнка оставался свежий шрам. Включив для дополнительного освещения фонарик на голове, Фэн раздвинул волоски у Фрэнка на груди, чтобы исследовать рану.

– Шрамов два.

– Один – когда датчик вживляли, второй – когда я вытаскивал. Когда я его выреза́л, я торопился, поэтому просто сделал надрез.

– Вообще-то, на рану нужно было наложить швы.

– Мне бы пришлось зашивать себя самого. Знаю, людям приходилось проделывать кое-что и похуже, но меня на такое не хватило. Никакой подготовки у меня нет, помимо основ оказания первой помощи.

Фэн нахмурился. Он подвинулся, освобождая место Леланду.

– Первый шрам бледный. Ему пара лет.

– Я хотел убедить Брэка в том, будто погиб в поножовщине с Зеро. Поэтому вырезал датчик. И пулю. – Но для его слушателей это были лишь пустые имена. Приукрашивающие бредовые фантазии.

Фэн перешел к руке Фрэнка. Ну а этот шрам? Вид у него был отвратительный. Края сморщенные, посреди вмятина, все еще рубиново-красный, страшный.

– Это тебя зацепило соединительным кольцом, правильно?

– Нет, но мне пришлось так вам сказать. На самом деле в меня выстрелил Брэк.

– В тебя выстрелил Брэк. Из…

– Из пистолета. Переделанного.

Проклятие! Пистолет. Он по-прежнему лежит под камнями неподалеку от базы. Единственный невыполненный пункт третьего этапа. Вещественное доказательство того, что Фрэнк, возможно, все-таки не сумасшедший.

Фэн долго изучал шрам, нажимал на кожу, глядя, как она проминается и меняет цвет.

– Что ты сделал с пулей?

– Вытащил медицинскими щипцами.

– А потом?

– Положил в спускаемый аппарат вместе с прочим хламом. Брэк должен был навести порядок после того, как избавится от всех нас.

– Если я не прошу Леланда сейчас лезть тебе в мозги, мне также не нужно, чтобы и ты этим занимался. Это наружный осмотр, понятно? Я занимаюсь телами. – Крякнув, Фэн поднял руку Фрэнка, опустил, отвел назад и вперед. – Ну, это определенно похоже на пулевое ранение, – наконец сказал он.

– Много довелось повидать?

– Пять лет проработал в «Скорой помощи» в Майами. Пока я здесь, можно осмотреть тебя всего?

– Врачи «Ксеносистем» никогда не просили так вежливо.

Достав инструменты своей профессии, Фэн не торопясь послушал Фрэнку сердце и легкие, осуществил пальпацию внутренних органов. Посветил в глаза, заглянул в уши, в горло. Закончив, он стащил перчатки и бросил их в мусорную корзину. Все это время Леланд стоял в углу, скрестив руки на груди, и молча наблюдал.

– Сколько тебе лет? – спросил Фэн.

Фрэнк уставился в потолок.

– Пятьдесят три года.

– Дата рождения?

– Двадцатого января. Девяносто шестого года.

– Почти ровесник тысячелетия.

– Пожалуй.

– Рискну предположить, что для тебя это первый полет в космос, правильно?

– Ну да, – нахмурился Фрэнк.

– Нам всем по тридцать с небольшим. А тебе, когда ты начал подготовку, было уже далеко за сорок?

– Меня готовили всего шесть месяцев. Когда в Сан-Квентин заявился тот холеный тип в костюме, мне только-только исполнился пятьдесят один год. Фэн, ты должен уяснить следующее: этих людей интересовало только то, что, во-первых, перенесу ли я анабиоз в холодильнике и, во-вторых, проживу ли достаточно долго, чтобы выполнить свою работу. Я и остальные члены экипажа были расходным материалом. Знаешь, как нас называли?

– И как же вас называли? – спросил Леланд.

– Макаками. Вот как нас называли. Не в глаза, ибо это могло бы навести нас на мысль о том, какая судьба нам уготовлена. Но за спиной. Макаки.

– И это вызывает в тебе злость, так?