Билет в счастливую жизнь

– Пока я еще не пришла к какому-то определенному мнению, – честно призналась я. – Возможно, что и в самом деле бомжам все сказанное было, как выразился Мураленко, до фонаря. Контингент-то ведь весьма специфический. Но с другой стороны, а вдруг кому-то запало то, что рисовал этот «академик»? Или… сам «академик»? А может быть, кто-то из тарасовской братии, как и Мураленко, решил необычный способ убийства придумать, да и наткнулся на статью по этому делу? Буду рыть дальше.

– Тогда давайте поедем к его бывшим корешам, – предложил Краснобаев. – Они как будто бы на новое место перебрались.

– Давайте поедем, – согласилась я.

До города мы доехали сравнительно быстро.

– Вот он, этот дом, – сказал Краснобаев и показал рукой на деревянное, немного покосившееся строение за полуразвалившимся, тоже деревянным, забором. Калитка держалась на честном слове, то есть на одном ржавом гвозде.

– Проходите, Татьяна, – сказал Краснобаев и отступил в сторону.

Во дворе, как ни странно, было довольно чисто. Мусора не было, видимо, его регулярно убирали. То есть какие-то ящики, конечно, на территории двора находились. Но они не были разбросаны как попало, а стояли у забора аккуратными рядами. В конце двора стояла будка, а рядом с ней на цепи дремала огромная черная псина. Она лениво посмотрела на нас и, не пошевельнувшись, снова закрыла глаза. Еще поодаль я заметила какую-то приземистую постройку, похожую на сарай.

Мы сделали несколько шагов по направлению к дому. Я заметила, как на одном из окон шевельнулась занавеска. И почти сразу же входная дверь распахнулась, а на пороге показалась худенькая пожилая женщина.

– Это кто это тут у меня ходит? – неожиданно громким голосом, никак не вязавшимся с ее комплекцией, крикнула она. – А ты морда твоя наглая, чего молчишь? – напустилась женщина на собаку. – Зря только свой хлеб жрешь! Вот перестану тебя кормить, тогда узнаешь! Кобель проклятый!

Женщина замахнулась на псину, и та для порядка несколько раз гавкнула.

– Потише, Кузьминична, потише, – поморщился Краснобаев, – аж уши заложило от твоего крика.

– Так это ты, гражданин начальник, извиняй, чегой-то не признала тебя сразу, – уже не так напористо проговорила женщина.

– А эта девушка тоже с тобой? – продолжала Кузьминична. – Ты никак женился? Красивая она, ничего не скажешь. Ну, как говорится, совет да любовь.

– Перестань молоть ерунду! – прикрикнул на женщину Краснобаев. – А то я тебе устрою веселую жизнь!

– Да что же ты, Викентий Леонидыч, меня, старую, так-то пугаешь? Я ж от чистого сердца, от всей души, – жалобно запричитала женщина.

– Ладно, Кузьминична, проехали. Ты лучше скажи, кто из дружков-приятелей Мураленко у тебя сейчас приютился? – спросил Краснобаев.

– А чегой-то ты его припомнил, гражданин начальник? Дело-то прошлое уже. А кто старое помянет, тому сам знаешь, что будет.

– Ох и разговорилась ты что-то сегодня, Кузьминична, сверх всякой меры, – повысил голос полковник. А я подумала, что мужик ох непрост – должность свою не по блату получил, а честно отработал. Причем начинал, похоже, с участковых или младших следователей – тех ноги кормят, и с народом они контакты наводят. – Не к добру это будет. Ты лучше отвечай, когда тебя спрашивают, и отвечай по делу.

– Дак я что ж… конечно, скажу. Только я это к тому, Викентий Леонидыч, что народ у меня спокойный, тихий, можно сказать, народ. Сроду никакого разбоя у меня не было, – как будто бы оправдываясь, произнесла женщина.

– Ага, никакого разбоя, говоришь? А ты что же, Кузьминична, забыла, как твой племянничек на зоне нары полирует уже сколько времени? – с иронией в голосе спросил Краснобаев.

– Ну и что? Я-то тут ни при чем! – с вызовом ответила женщина.

– Вот только не надо снова гундеть про одно и то же! – прикрикнул полковник. – Слышали мы твою песню, и не раз уже.

– Да что ты понимаешь, гражданин начальник?! – в сердцах воскликнула женщина. – У меня из всей родни только Пашенька и остался, единственный сын моей покойной сестрицы. Меня-то господь не сподобил заиметь ребеночка. А Пашенька работящий был, всегда обо мне заботился, я ж ему заместо матери стала. Ну, так уж получилось, что ж теперь поделаешь. Знать, судьба Пашенькина такая. Только этот ирод сам виноват. Пашенька со своей строительной бригадой такие хоромы этому ироду отгрохал, одно загляденье, чисто дворец какой. Так этот буржуй проклятый ни ему не заплатил, ни его бригаде. Пашенька и в суд обращался, да только нет справедливости на свете. Суд хоть и обязал этого буржуя недорезанного выплатить за работу проделанную всё до копеечки, да только с него как с гуся вода. Вот племянник и решил его проучить. А что получилось-то? Сам же и виноват мой Пашенька оказался!

– Проучил и заработал «пятнашку», – хмыкнул Краснобаев, – проучил, называется.