Биологическая опасность. Последний приказ

Самолёт лежал на брюхе и на гондоле левого двигателя. Состояние правого борта мне было неизвестно, но я был уверен, что там всё ужасно, ведь в противном случае Виталя не погиб бы, и никто не получил бы столь тяжёлых травм.

Я отпустил сцепление и медленно проехал вокруг самолёта. Его состояние было ужасным – правого двигателя не было, как и половины крыла, а кабина была практически расплющена и наверное на полметра утоплена в землю как раз в той части, где сидел Виталя.

Я подъехал к так и оставшемуся открытым по правому борту аварийному выходу у хвоста и взяв трость, вышел из машины.

– Что будем делать?

– Доставай лестницу. Я полезу внутрь. А ты – на стрёме.

– Хорошо, я пойду.

Яша поставил лестницу, и я с трудом взобрался по ней, поднявшись на борт… нет, скорее забравшись в обломки того, что некогда было самолётом. С одной стороны, всё выглядело как в обычном самолёте, разве что были обрушены некоторые пластиковые панели, и некоторые кресла были сорваны со своих креплений, видимо ими и были нанесены столь тяжёлые травмы бойцов. Аккуратно, опираясь на трость, которая могла в любой момент соскочить и уронить меня, я пробрался в кабину, и уже на седьмом ряду были следы разрушения уже фюзеляжа, а не внутреннего убранства. Но самые сильные повреждения были именно в носу кабины. Кухня была разворочена, как и туалет прямо за моей спиной, а в кабине царил, как любят говорить, "Сталинград", видимо из-за сильных разрушений как в самом городе, так и в конкретно применимой ситуации. Почти все дисплеи были разбиты, верхняя панель вообще лежала на радиопанели, кресло второго пилота было сорвано с креплений и валялось чуть в стороне от приборки – работа Жеки. Но на лобовом стекле было кровавое пятно, неприятно сочетающееся с паутинкой из трещин на внутреннем слое. По крайней мере, стало понятно, как погиб Виталя – или проломил череп, или если нет, то просто сломал себе шею. А это, как я знаю, верная смерть.

Твердотельный накопитель должен был находится за экраном, ведь технически, боковые экраны планшетов – обычные настольные компьютеры начала прошлого десятилетия, даже операционка на них той же эпохи, давно нигде не используется, но поддерживает приём информации о полёте через спутник или бортовые датчики.

Вооружившись ножом из бизнес-класса я каким-то чудом смог пробить экран и варварски его вырвать, обнажив его начинку.

Дальше на помощь пришёл фонарик, и с точностью хирурга я начал искать необходимый мне предмет.

– Фриц, ты долго там? – спросил Яша по рации.

– А что такое?

– Просто поинтересовался.

– Не знаю. Не думаю, что долго.

Рация замолкла, и я продолжил потрошить внутренности кабины с каким-то азартом, будто я патологоанатом и провожу вскрытие.

Зато через пять минут мои старания были вознаграждены – я нашёл железную коробочку накопителя и отключив кабели питания и передачи данных, что есть силы просто дёрнул её на себя, и он оказался снаружи, у меня в руке.

– Накопитель у меня. Готовь дрон. – сообщил я в рацию.

– Понял.

Я положил железную коробочку SSD-накопителя в карман форменных брюк и начал лазить по уцелевшим дверцам и шкафчикам кабины и кухни носового отсека в поисках всего, что может пригодиться. Нашлись даже газеты, купленные мной в Хитроу по заданию Харитона Владимировича. Их я тоже возьму с собой, пригодятся. Правда их пришлось засунуть за пазуху.

Да, Костя с Ромой тут поработали, но выносили они только то, что мы брали с собой, не трогая то, что и так находилось на борту.

На каждом самолёте находится аптечка с необходимыми лекарствами, призванными помочь в оказании первой помощи тем, кому стало плохо. А на случай нахождения на борту врача, есть и специальная аптечка, там уже лежат ампулы и шприцы. Но я бы не рассчитывал на неё – ампулы обычные, стеклянные, а они наверняка разбились при крушении. Но по крайней мере, я знаю, где лежат обычные аптечки – за пятым рядом, сразу после салона бизнес-класса, и на моё счастье, они там были.

– Дрон готов. – раздалось в рации.

Взяв аптечку, я не удержался и упал на сидения, при этом больно ударившись спиной.

– Что случилось?

– Упал. Вроде живой.

– Хорошо. Жду тебя.

Я встал на ноги, и понял, что осмотр самолёта можно было заканчивать – остальное было или повреждено, или было вынесено. А брать бортовые журналы – ну, они делаются из глянцевой бумаги, а потому горят очень плохо, а если и горят, то коптят так, что стоять рядом нельзя. Так что нафиг такое “сокровище”. Про листки с аварийной информацией я вообще молчу – заламинированы. С чистой головой (ну, насколько это возможно) я вылез из обломков и посмотрел сначала на хвост, который не пострадал при ударе, и на котором по-прежнему блестела серебристая и синяя краски, а на стабилизаторе всё так же развивался “триколор”. Несколько сюрреалистическая картина.

– Запускаем дрон? – спросил Яша.

– Давай.