Битва на Калке. Пока летит стрела

Кроме одного, незнакомого, который, стоя рядом с Борисом, повторил его поклон. Ага, стало быть, это и есть гонец. По виду — воин и, наверное, умелый, не из простых.

Юрий Всеволодович важно приблизился, стараясь глядеть на посла неотрывным взглядом. Смутить его, однако, великому князю не удалось: тот стоял без страха, но и без наглости, с достоинством. Приближённые уже распрямились и с любопытством смотрели, как вражеский гонец будет играть со смертью.

Однако посланец всё не начинал своей речи. Спокойно разглядывал Юрия, словно видеть великого князя для него было делом привычным: Великий князь даже скрипнул зубами от злости. Унизительно, конечно, начинать разговор первым, но стоять вот так, молчать, ожидая, кто кого перемолчит, означало в глазах окружения соревноваться в выдержке. Ему, великому князю, с каким-то смердом! И надо же — никому вокруг, даже Борису, в голову не приходит напомнить Мстиславову псу, перед кем он стоит! Ишь, выкатили глаза, забавляются. Ну ладно, он им это припомнит.

Не зря вчера отцов двор вспомнился. Отцовы бояре — будь они сейчас на месте Юрьевых — в один миг постелили бы гонца к государевым ножкам: не заносись-ка! Говори живо, с чем послан! Да за словами послеживай!

Приходилось глотать унижение, будто не заметил ничего. Иначе ещё большим дураком окажешься.

   — Ты, что ли, от князя Мстислава гонец? — надменно спросил Юрий Всеволодович.

   — Я к тебе, великий князь Юрий. Слово привёз от господина моего. Зовут меня Явольд, я при князе боярин.

   — Как тебя зовут, про то пускай твой князь знает. А мне не надо. Своих бы запомнить — видишь, их у меня сколько?

Юрий показал рукой, но боярин на войско и не глянул.

   — Мне чужих холопьев знать ни к чему! — озлился великий князь. — Говори, зачем пришёл, да проваливай, пока тебя собакам не кинули!

Сильно было сказано. Боярин Явольд, несмотря на свою выдержку, медленно начал наливаться красным. Тут и бояре спохватились, зашумели:

   — Говори скорей! Перед кем стоишь?

   — Дерзок больно! Не задерживай!

   — Кланяться надо великому князю! В ноги кланяться!

Юрий Всеволодович дал приближённым знак: хватит. Бояре смолкли, стояли, сжигая гонца взглядами огненными. Один Борис Юрятич посмеивался, оглаживая свою короткую ухоженную бороду. Явольд справился с замешательством, расправил плечи и заговорил:

   — Князь Мстислав Мстиславич велел сказать тебе, великий князь, такие слова. Шлёт он тебе свой поклон. От тебя ему обиды никакой не было. Обида ему от князя Ярослава. Помоги урядиться ему с Ярославом, чтобы крови зря не проливать. Вот такое слово велел сказать тебе Мстислав Мстиславич.

Юрий поднял руку, останавливая начавшийся шум.

   — Иди обратно к своему князю. Передай ему, чтобы знал: мы с братом Ярославом — один человек! Пусть князь Мстислав знает: что ему Ярослав сделал, то и я сделал. Всё, пошёл!

И, круто повернувшись, великий князь удалился к себе в шатёр. Вслед за ним и Борис Юрятич: ему одному разрешалось вот так, запросто, входить в государевы покои. Сели за стол.

После короткого, но злого разговора с Мстиславовым гонцом Юрий Всеволодович почувствовал, что снова проголодался, хотя ел только что. Он поискал глазами на блюдах — что бы выбрать, и одновременно показал Борису: бери, дескать, поешь со мной. Какое-то время жевали молча. Юрий — жадно, торопливо, Борис — вяло, словно нехотя. Впрочем, он всегда так ел. Проглотив очередной кусок белужины, великий князь захотел немного поддразнить боярина.

   — Борис, может, мириться будем, а?

   — Твоя воля, государь. — Борис Юрятич дёрнул плечом. — А мои мысли тебе известны. Князю Мстиславу от брата твоего обида большая, ты ведь сам это знаешь. Не гневайся, а рассуди попробуй. — Боярин прижал руку к сердцу, зная, что это действует на Юрия Всеволодовича успокоительно. — Что он, Ярослав, с Новгородом сотворил — знаешь? Не по-божески это. А дочь Мстиславову, супругу свою, отдал на насмешки и глумление девкам своим паскудным, наложницам бесстыдным? И чего он, князь Ярослав, после такого хочет? Чтобы Удалой простил ему? Честью своей поступился? Да не может такого быть! Скорее... — Борис Юрятич подумал и нашёл сравнение: — Скорее солнце на закате встанет. И это про князя Удалого всей русской земле известно!

Юрий Всеволодович швырнул на стол недоеденный кусок.

   — Не заговаривайся, Борис! Не слышал, что ли, как я сказал: мы с Ярославом один человек!

   — Один да не один. Да не гневайся ты, государь, погоди. Что Ярослав сотворил — такого тебе никогда не сделать. У тебя всё же Бог в душе есть. А и про князя Мстислава никто плохого не скажет. Ярославу надо бы за всё отвечать, а тебе с Удалым договориться бы. По совести будет. Вот — что думал, то сказал. Ты ведь, государь, велел мне всю правду в глаза тебе говорить.

Великий князь промолчал, и разговор далее не продолжился. Чтобы скрыть возникшую у него неловкость от слов Бориса, Юрий встал и вышел из шатра, сделав знак и боярину: дескать, беседы беседами, но и делом надо заниматься.