Битва ставок. Великое противостояние. 1941-1945

В час дня началась артиллерийская подготовка штурма рейхстага. Спустя тридцать минут ударные группы 150-й стрелковой дивизии поднялись в решительную атаку. Шквальный пулеметный и автоматный огонь противника стеной встретил атакующих на Кёнигсплацу. По нашим боевым порядкам били тяжелые орудия из парка Тиргартен и со стороны Карлштрассе. Первый штурм рейхстага не удался.

В восемнадцать часов после скоротечного артналета корпусных средств поддержки в рейхстаг через парадный вход ворвались основные силы 150-й стрелковой дивизии. Командир 756-го стрелкового полка полковник Зинченко перенес свой КП внутрь здания, доложил обстановку комдиву:

– Товарищ генерал! Первый этаж рейхстага очищен от противника. Ведем бой за второй. В подземном помещении блокировано до полутора тысяч эсэсовцев.

– Где находится армейское знамя, Федор Матвеевич? – уточняя обстановку, спросил Шатилов.

– Армейское знамя, товарищ генерал, пока установлено в оконном проеме на втором этаже.

– Кто обеспечивает знаменосцев, Федор Матвеевич?

– Замполит комбата Неустроева лейтенант Берест. С ним два автоматчика и сержант Щербина с пулеметом.

– Хорошо, полковник Зинченко. Назначаю вас комендантом рейхстага, – закончил разговор Шатилов.

На крышу знаменосцы выбирались по одному и укрывались от пуль и осколков под бронзовой статуей могучего всадника в кольчуге. Ведущая на стеклянный купол лестница шаталась. Пришлось карабкаться по обнаженным ребрам каркаса, цепляясь за уцелевшие шпангоуты. Поднимались медленно. Впереди сержант Егоров, за ним – младший сержант Кантария с армейским знаменем в руке. Добравшись до верхней площадки, разведчики быстро прикрутили ремнями древко армейского знамени к железной перекладине и тем же путем отправились вниз, на НП комбата.

«22.50» – зафиксировали часы капитана Неустроева этот славный миг. Он тотчас доложил о водружении знамени полковнику Зинченко, а тот, как положено, – комдиву:

– Товарищ генерал! Василий Митрофанович! Знамя Военного совета 3-й ударной водружено на куполе рейхстага в двадцать два пятьдесят по московскому времени!

– Молодцы! – прокричал в ответ Шатилов. – Поздравляю тебя и весь твой полк с одержанной победой!..

К трем часам 1 мая были созданы условия для перехода линии фронта и генерал Кребс в сопровождении начальника штаба 56-го танкового корпуса полковника фон Дуффинга, переводчика и солдата охраны был доставлен к командующему 8-й гвардейской армии.

– Буду говорить особо секретно, – начал он разговор с Чуйковым, передавая ему свою солдатскую книжку. – Вы первый иностранец, которому я сообщаю, что 30 апреля Гитлер покончил жизнь самоубийством.

Опытный дипломат, командарм 8-й гвардейской [6], выслушав Кребса, заявил парламентеру, что не уполномочен вести какие-либо переговоры с Германским правительством, что речь может идти только о безоговорочной капитуляции Берлинского гарнизона. Он согласился сообщить о предложениях германской стороны командованию 1-го Белорусского фронта. В 4.00 Чуйков доложил маршалу Жукову: «Генерал Кребс сообщил мне о самоубийстве Гитлера и передал письмо Геббельса к нашему Верховному Командованию».

Маршал Жуков тотчас позвонил в Ставку. Трубку поднял начальник охраны Власик. Он ответил:

– Товарищ Сталин только что лег спать.

– Прошу пригласить его к телефону, – сказал маршал Жуков. – Дело очень срочное и до утра ждать не может.

Когда Верховный поднял трубку, Жуков доложил:

– Линию фронта в Берлине, товарищ Сталин, перешел генерал Кребс. Он сообщил о самоубийстве Гитлера и передал письмо Геббельса к Советскому правительству.

– Доигрался, подлец! Жаль, что не удалось взять его живым! – сердито сказал Верховный и тут же спросил: – Где находится труп Гитлера, товарищ Жуков?

– Генерал Кребс заявил, что труп Гитлера сожжен на костре, – ответил командующий 1-м Белорусским фронтом.

– Передайте Соколовскому, товарищ Жуков, чтобы никаких переговоров, кроме безоговорочной капитуляции, с Кребсом он не вел. Только безоговорочная капитуляция. Не звоните мне до утра. Хочу немного отдохнуть, – глуше обычного сказал Верховный и опустил трубку на рычаг.

* * *

Когда все вопросы по Пражской операции были обсуждены, Верховный вернулся к берлинской теме. Он сказал:

– Надо поручить, товарищ Антонов, руководителям нашей разведки продолжить поиски трупа Гитлера. Мы должны иметь стопроцентные свидетельства о его смерти. Жуков доложил, что по заявлению Кребса труп сожжен на костре вблизи его блиндажа. Но он не мог сгореть полностью на обычном костре. Разыскать останки надо как можно быстрее, по свежим следам. Не то при массовом захоронении погибших их закопают в общую могилу, а спустя некоторое время начнут выдумывать всякие версии о бегстве Гитлера из Берлина в последний момент. Это будут политические спекуляции недобитых гитлеровцев, которым станет выгодно время от времени воскрешать своего «фюрера».