Битва за добрые дела. Как компания McDonald’s стала неуязвимой

Примерно через час после начала обхода я увидел, что оператор вилочного погрузчика игнорирует полуживую свинью, лежащую в проходе, и проезжает прямо по ее ногам. Я поежился. Эта картина заставила меня вспомнить книгу, которую я читал еще в старших классах школы, – «Джунги» Эптона Синклера. И хотя то, что я видел перед собой, не повторяло в точности те отвратительные условия, которые описывал Синклер, внутри меня все кипело. Как мог этот человек быть настолько бессердечным? Неужели он не видел, что свинья была живым существом? Или она казалась ему лишь тушей, промышленным материалом?

При виде умирающего животного Грандин вскинула брови от удивления и отвращения. Она взмахнула руками и кинулась к животному, встав на колени перед ним, словно это был ее родственник. Она решительно приказала работнику фермы позаботиться о свинье.

Это был тот момент, когда я начал проникаться восхищением в отношении самого влиятельного лидера перемен из тех, кого мне довелось видеть в жизни. Увидев Тэмпл Грандин на земле, ставшую единым целым с животными, ее неприкрытую страсть и любовь к животным, я понял, что происходит нечто особенное.

Крупнейшая пиар-катастрофа мира ведет к переменам

Именно Грандин была «причиной», по которой мой босс в McDonald’s, Шелби Ястроу, дал мне еще одно важное, дерзкое и непонятное задание чуть позже тем летом: мне следовало определить путь развития программы по защите прав животных для наших поставщиков мясной продукции.

Все, что я знал о домашнем скоте, было почерпнуто мной в детстве из сериала «Бонанза», который показывали воскресными вечерами в 1960-е годы. Я вырос на юге Чикаго и был абсолютно незнаком с фермерской жизнью, несмотря на то что всего лишь в трех километрах от моего дома располагались «Джунгли», Union Stockyards – чикагский мясоперерабатывающий центр. Благодаря ему Чикаго стал известен как «всемирная мясная лавка». Этот огромный мясокомбинат начал постепенно закрываться вскоре после Второй мировой войны, а последние скотобойни навсегда перестали работать в 1971 году.

Когда Ястроу направил меня на это новое задание, я был директором по охране окружающей среды в McDonald’s, и мое внимание по большей части было сосредоточено на упаковке, переработке и энергосбережении, а вовсе не на сельскохозяйственных животных. Ястроу был старшим советником, он уже был признанным «архитектором» трансформации McDonald’s из экологического злодея в героя, о чем говорится в главе 1 этой книги. Ему удалось отстоять необходимость радикальных перемен в экологической программе McDonald’s и изменить репутацию компании. Этот человек пользовался большим доверием среди высшего руководства команды.

Теперь же 1990-е годы принесли еще одну социальную проблему: вопрос защиты животных. Триггером послужило долгое, сложное и получившее широкую известность судебное разбирательство в Великобритании, получившее название McLibel («Макклевета»).

В 1990 году McDonald’s судилась с сотрудниками лондонского London Greenpeace (не имеющего отношения к Greenpeace International), проводившими кампанию против McDonald’s. Она заключалась в распространении брошюр с длинным перечнем обвинений в адрес McDonald’s, относившихся к качеству пищи, мусору, правам человека, тропическим лесам, переработке, отходам и защите животных. Глава McDonald’s в Великобритании хотел остановить потоки клеветы в адрес компании, исходившие от представителей London Greenpeace. Я думаю, он не мог предвидеть все последствия, которые повлечет за собой предоставление публичной платформы этим людям.

Процесс McLibel в Англии начался в 1995 году. Он был похож на худшие телешоу современности. McLibel выставил на всеобщее обозрение каждый изъян McDonald’s, включая многочисленные проблемы по защите животных, связанные с поставщиками, например истории, в которых описывались куры и свиньи, вынужденные жить в стерильных стальных клетках.

Я одним из первых давал свидетельские показания в Королевском суде Лондона, в основном отвечая на вопросы об экологических практиках McDonald’s. Ястроу советовал мне стремиться к кратким и четким формулировкам и отвечать только на задаваемые вопросы, не давая никакой дополнительной информации. Однако, понаблюдав за ходом процесса в течение первых нескольких дней, обменом репликами между обвиняемыми (они представляли сами себя) и свидетелями, я понял, что в данном случае не подойдет рекомендованный Ястроу американский подход в стиле Перри Мейсона (литературного персонажа, который, будучи адвокатом, сам пытается раскрыть преступления). Атмосфера в английских судах предполагала в большей степени дискуссию, диалог. Отвечая слишком лаконично, я мог выглядеть тупым американцем. Поэтому я осторожно отвечал на вопросы о работе над экологически безопасными упаковками, и говорить об этом было куда легче, чем о несущественной в то время политике компании по защите животных.