Битва за Иерусалим

Обстрел продолжался с гнетущей монотонностью, что однако совсем не мешало Ашеру быстро обдумать и начертить в воображении схему атаки Резиденции. Решил осуществить захват объекта и близлежащего Антенного холма[11] силами разведан и танков, которые вскоре должны были к нему присоединиться. Расчистку рощи, окаймляющей северную сторону Резиденции, он поручил ведущему взводу роты. Второй взвод, засевший на учебной ферме и задерживающий продвижение иорданцев огнем автоматического оружия и минометов, оставался, как и планировалось, на месте. Он продолжал торчать в грязи и нести потери от обстрела.

Люди взвода понимали, что легче не станет, пока не появятся и не пойдут в атаку разведка и танки.

Они ждали в нервном, изнурительном напряжении. Среди свиста, грохота, осколочного града…

*

В 13.50 в школу трудотерапии, в подразделение разведки под командованием Иоси примчался бригадный вестовой, доставивший записку: «Тотчас двигай к лагерю Алленби. Рота легионеров овладела Резиденцией Верховного комиссара. Приготовься к атаке».

Известие («Будем штурмовать Резиденцию») немедленно распространилось среди разведчиков и для большинства оказалось полным сюрпризом. Во время занятий в дни готовности учитывалась вероятность атаки многих объектов в Иерусалиме — кроме одной Резиденции Верховного комиссара, так как объект этот был вне зоны ответственности разведаи.

За два дня до войны Иоси обсуждал с бойцами подразделения действия на всех участках передовой в Иерусалиме. «Мы приготовились к любой возможности, — сказал ему тогда Ури Кац, — но что же с Резиденцией Верховного комиссара?»

«Резиденция не наша забота, — ответил Иоси. — Это в порядке. Ею безусловно занимаются другие».

Пришлось им теперь убедиться, что «другие» — это, в конечном счете, они. Колонна бронетранспортеров и джипов из центра Иерусалима взяла курс на лагерь Алленби, чтобы оттуда продвинуться к учебной ферме.

Иерусалим, каким он представился глазам разведчиков теперь, когда они шли в бой, был уже мертвым городом. Воодушевления, растроганности, тепла, в которые они окунулись каких-нибудь три часа назад, как не бывало. Казалось, город обезлюдел и обесцветился, мгновенно поседел, как человек под бременем невыносимого несчастья. Пустынные дороги, безжизненные дома, мертвые улицы, бледное пустое небо. Узи Бен-Рони, свернувшийся клубком в бронетранспортере, высунул голову и опешил: он увидел пустыню («Как Иерусалим в Иом-Кипур»). Вдруг ему помере-щилось, что перед ним не его родной город. Это был лик другого города — города мертвых!

«Тяжелое было чувство, — рассказывает Мони, — я в жизни не видел Иерусалим в таком угнетающе-жутком облике. Все было серым-серо — словно присыпано пеплом. Пустые серые тротуары, пустые серые улицы».

Стрельба продолжалась, колонна, продвигаясь к лагерю Алленби, была вынуждена искать обходные пути, поворачивая на улицы, которые не простреливались с иорданских позиций на вершине стены.

Погасли светофоры, и город лишился последних красочных, живых бликов. По дороге Мони заметил несколько женщин: на их лицах жили только глаза, ошеломленные и испуганные, «Жуткая вещь, — вспоминает он, — просто жуткая. Дай Бог, чтобы никогда больше у евреев не было таких глаз».

Эти испуганные глаза снова напомнили ему рекогносцировочную поездку (вместе с другими офицерами- разведчиками) по кварталу Абу-Тор в дни готовности. По ту сторону пограничной черты собралась целая толпа арабов. Некоторые, подойдя к самым заграждениям, принялись показывать, что ждет евреев — ребром ладони проводили по горлу. Тогда Мони не испугался и даже не рассердился. Тоскливые глаза женщин заставили его теперь отнестись к этому жесту совсем по-другому.

На одной из пустых улиц сидевший за рулем командирского бронетранспортера Зерах вдруг заметил парня, отчисленного из их части несколько лет назад (в иерусалимской разведке не наказывают. Вместо самого сурового наказания говорят: «Ступай домой. Тебе среди нас не место»). Увидев разведчиков, парень заплакал. Зераху казалось, что только он понимает этого парня.

*

В то время как разведка продвигалась к лагерю Алленби окольными путями, командир танкистов Аарон принял решение достичь лагеря как можно быстрей, а посему ехать мимо иорданских позиций на Стене в открытую. Танки двинулись вниз по спуску к улице, просматривавшейся со Стены, и когда головные бронетранспортеры оказались в поле зрения легионеров, те открыли по ним беглый пулеметный огонь. Аарон скомандовал танкистам развернуть пушки в сторону Стены. В этот момент его водитель Иосеф бросил короткий взгляд на следующую за ними колонну и увидел строй поднятых орудийных стволов. При виде этого олицетворения мощи он испытывал прилив сил и уверенности. «Если откроют огонь, — скомандовал Аарон по рации, — отвечать немедленно из всех стволов».

Бронированная колонна катила вперед, и как только в поле зрения иорданцев оказались танки с нацеленными на Стену стволами орудийных башен, стрельба прекратилась.

— По вас еще ведут огонь? — запросил свой авангард Аарон.

— Нет. Вообще больше не стреляют.