Битва за хлеб. От продразверстки до коллективизации

Чтобы организовать дальнейший ход крестьянской войны, 14 июня 1920 года группа белых офицеров в количестве 33 человек встречается с 67 лидерами разрозненных партизанских отрядов и народных дружин („совещание ста“). Эта историческая встреча произошла в деревне Синие Кусты Тологуловской волости Борисоглебского уезда Тамбовской губернии. На этом совещании было принято решение свести все антикоммунистические силы крестьян, казаков, офицеров и жителей Тамбовской губернии, а также партизан-повстанцев в две хорошо организованные армии… С этого момента восстание переходит в хорошо организованную фазу».

Кто же спорит, что энтээсовское издательство «Посев» – перший сказочник среди всех издающих книжки по истории России. Его задача – поднять престиж белой эмиграции, и ради этого авторы «Посева» вполне могут найти белогвардейцев там, где их сроду не было. Но как раз в Тамбове и в это время они могли оказаться. Конечно, не пять тысяч, но какие-нибудь группы окруженцев человек по пятьдесят, а то и по паре сотен вполне способны были додуматься до того, чтобы повернуть не к морю, а в красный тыл, охваченный перманентными крестьянскими беспорядками. Впрочем, белое командование могло и послать их туда – точно так же, как во время Великой Отечественной войны организаторы с нашей стороны фронта ставили в немецком тылу партизанское движение.

Да и сравнительно хорошую организацию Тюменского восстания тоже можно объяснить тем, что с разгромом Колчака по красным тылам болталось немалое количество белых офицеров. Нижние чины легко переходили из одной армии в другую, но для командного состава такой путь был затруднен[141]

. Зато за неимением белой они легко вписывались в «зеленую» армию. Это не говоря о тех офицерах, которые с самого начала сидели по поместьям и хуторам.

Эсеры тоже совсем не жалкая кучка людей с кашей в головах. Исторически это партия, имевшая: а) традиции террора и б) мощнейшие позиции в деревне, причем у нее было много членов среди сельской интеллигенции, мелкой деревенской буржуазии и офицеров-фронтовиков. Численность ее с трудом поддается установлению. С одной стороны, летом 1917 года туда вступали коллективно, деревнями и уездами, с другой – после лета 1918 года членство могло не оформляться вовсе. После того, как большевики приватизировали их аграрную программу, оставшиеся ошметки эсеровских воззрений действительно приняли вид винегрета. Жестокая обида на ленинцев и привычка к оппозиционности привела к тому, что эсеры выступали против большевиков практически по всем вопросам, и в первую очередь по вопросу политики по отношению к крестьянам. Оппозиции всегда проще – она может критиковать, не предлагая альтернативных решений или предлагая чисто популистские, вроде свободной торговли, – отвечать-то ведь ни за что не надо!

Правые эсеры разругались с большевиками еще в октябре семнадцатого, а левые вступили с ними в коалицию. Попытка запрячь представителей этой партии в работу к ощутимым экономическим результатам не привела, зато наводнила советские учреждения огромным количеством саботажников, которые в меру сил и возможностей работали на грядущее антибольшевистское восстание. Ой, не просто так летом 1918 года инструкции НКВД[142] прямо запрещали избирать в комбеды представителей сельской интеллигенции!

Правые эсеры к тому времени уже давно и прочно крутили любовь с бывшими союзниками России по Антанте. По весьма любопытному совпадению, в мае 1918 года, аккурат за неделю до мятежа чехословацкого корпуса, VIII съезд их партии официально взял курс на вооруженное свержение существующей власти, а ЦК к тому времени вовсю вел переговоры с союзниками о подготовке оного выступления. Левые подтянулись немного позднее, но трогательное единство целей и лозунгов заставляет предположить, что не таким уж глубоким было разделение этой партии.

Летом 1918 года партия раскололась и поляризовалась. Те, кому новый курс был не по нраву, уходили к большевикам, оставшиеся занимали резко антибольшевистскую позицию. Эсеровские центральные структуры не могли полноценно контролировать низовые ячейки, разбросанные по уездным городкам и деревням России, но партия и не нуждалась в оргработе. Что делать, она знала и так, ибо ломать – не строить. Эсеры опознаются по лозунгам Учредительного собрания в начале Гражданской войны и прямого народовластия – в конце.