Битва за хлеб. От продразверстки до коллективизации

Во-первых, резко изменились условия. Исчез постоянный ужас крестьянского сословия – частная собственность на землю. Раньше хуторянин находился, как между молотом и наковальней, между крупным землевладельцем и общиной. Первый не прочь был схарчить его надел, присоединив хутор к своему хозяйству, вторая видела в нем предателя крестьянского сословия и потенциального покупателя ее собственной земли. Теперь же каждый крестьянин мог быть уверен: что бы ни случилось, его земля останется при нем.

Во-вторых, ухудшились условия в общине. Никуда, конечно же, не делись прежние ее пороки: чересполосица, мелочная уравниловка, когда каждый участок делился на всех, – и хорошо, если у мужика было три полосы, а если так: «до 80 шт. полосок на один надел, и сколько раз ты побываешь на каждой из них?»[218]

Архаичное землепользование тянуло за собой и архаичное земледелие.

«Я культурник и практик, –

жалуется крестьянин, – по всему сельскому хозяйству и садовод. Что я умею, то хочу показать людям. Почему я не могу показать? Потому мое пользование разбросано около 2 верст до 60 полос пахотной земли, сенокосной, то и определить не могу, так что я производил, трудился и мой труд довели до некуда негодности»[219]

.

Отдельная болячка – переделы. Они редко обходились без свар, а то и мордобоя. Вот рассказ об одном из таких собраний – во-первых, он колоритен сам по себе, а во-вторых, хорошо показывает, что такое мужицкая хитрость. Когда речь зайдет о колхозах, точно те же приемы будут применены уже к самим крестьянам, так что нечего обижаться, получив тем же самым и по тому же месту…

«Здание школы полно, лица у всех серьезные, видно, этот вопрос крепко интересует собравшихся крестьян! Заслушали спокойно инструкцию Наркомзема, тут же успели ее забыть. И принялись решать вопрос по-своему. Всем, кто живет „на стороне“, земли не давать вовсе, ибо у нас ее мало для живущих в деревне. Все, кто вошел в дом при женитьбе из чужой деревни, – пусть идет пахать землю в свою деревню. А как же жене-то его, раздается голос из угла. Она может пользоваться здесь, – разъясняет председатель.

Дальше начинают перебирать каждое семейство в отдельности, и здесь от только что установленной законности, под давлением крикливых кулачков – делают некоторые отступления. Крестьянину И.Ф. Макарову, который всю жизнь служит и живет со своей семьей в Москве, решили земли дать… Где же законность или хотя бы здравый смысл – понять довольно трудно.

Интересны еще и такие явления… Земля делится по едокам, значит, чем больше едоков, тем больше земли. Несколько оборотистых мужичков год тому назад заявили, что они скоро женят своих сыновей – а потому дайте земли на будущих жен. Мужики все почтенные, почему и не уважить просьбу. Вот до сих пор они владеют лишней землей, а сыновья все еще не женились…»[220]