Битва за хлеб. От продразверстки до коллективизации

…Уральская область. В связи с крайне развившейся спекуляцией по мануфактурным товарам по Уральской области было арестовано до 70 частных мануфактуристов. У некоторых из них обнаружили припрятанные запасы мануфактуры до 8000 метров, а готового платья – до 1000 изделий… Борьба с дезорганизаторами дала самые лучшие результаты: очереди за мануфактурой у государственных и кооперативных магазинов прекратились, и торгговля мануфактурой вошла в нормальную колею».

Из спецсообщения № 764 Тамбовского губотдела ОГПУ в ЭКУ ОГПУ. 17 января 1928 года:

«Всего арестовано частных хлебозаготовителей по губернии – 33 чел., спекулянтов хлебозерном – 15 чел… Приблизительный размер оборота в текущую кампанию арестованных хлебозаготовителей нами определяется до 15 000 000 руб. (если принять среднюю цену пуда хлеба за 1 руб. 50 коп., то мы получаем объемы торговли – 10 млн пудов зерна. – Е. П.)»

Согласно статистике ОГПУ, в 1927 году за нарушение монополии внешней торговли, спекуляцию товарами и валютой было осуждено 4208 человек, а в 1928-м – 16 134. При этом вряд ли в СССР стало сильно больше валютчиков и нарушителей монополии. Прирост в 12 тыс. мы смело можем отнести на счет 107-й статьи, не считая тех, кто сел за взятки, воровство и т. п.

После операции ОГПУ уцелевшие частники начали сворачивать торговлю. Никто их, собственно, с рынка не гнал, тех, кто не нарушал закон очень уж нагло и открыто, не трогали – но те, кто не нарушал закон, большого веса в торговле и не имели. К лету 1928 года объем патентованной, т. е. легальной частной торговли, сократился на треть, причем ушли с рынка, своей и не своей волей, самые крупные дельцы. В некоторых областях, например, в мясной торговле наблюдался полный разгром (она и в период «застоя» была одной из самых коррумпированных).

Насколько уход с рынка был связан с невозможностью продолжать торговлю, а насколько являлся сознательным бойкотом, неизвестно. Однако пример Гражданской войны показывает, что заставить торговца сменить амплуа практически невозможно. Они просто меняли сектор рынка – перемещались в тень, в нелегальную торговлю, или, наоборот, создавали фиктивные кооперативы.

Как бы то ни было, цена была заплачена, легальный потребительский рынок фактически развалился. Государственная и кооперативная торговля не справлялась с новыми задачами, да не везде они и существовали. Были районы, называемые «пустынями», – где не имелось вообще никакой торговли (кроме, конечно, мешочников и вездесущего черного рынка). А поскольку самые жестокие удары пришлись на хлебный рынок, то во многих местах образовались зияющие пустоты в сельской хлебной торговле (нарком торговли Микоян на июльском пленуме ЦК говорил, что ее объемы больше государственных хлебозаготовок). Те крестьяне, которые не могли прожить своим зерном до нового урожая, не находя хлеба в деревне, потянулись за ним в город.

К лету 1928 года в стране, пока что решением местных властей, стали появляться продовольственные карточки. С 1 марта 1929 года они были введены решением политбюро.

Появление карточек большинство исследователей связывают с коллективизацией. Но, как видим, колхозы тут совершенно ни при чем. Развал рынка – следствие необъявленной войны, которую частные торговцы вели с государством во время «военной тревоги» 1927 года.

* * *

Однако борьба с частником-оптовиком являлась лишь одной составляющей хлебной проблемы. Ударами по частным торговцам ОГПУ сломал механизм реализации – но это отнюдь не значит, что крестьянин повез хлеб на рынок.