Битва за Клин

В 10.00 немцы захватили населенный пункт и заняли в нем круговую оборону. Только взяв село, командование немецкой дивизии сделало поразительное открытие. Оказалось, что село, к которому они стремились почти неделю, в действительности называется Спас-Заулок, а Жуково – маленькая деревня чуть восточнее[388]. Впрочем, эта ошибка никак не сказалась на ходе и исходе боевых действий: по достижении указанного пункта 7‐я танковая дивизия практически выполнила задачу, поставленную в приказе от 15 ноября…

Возможно, немецкий прорыв послужил одной из причин, которые привели командира 58‐й танковой дивизии Котлярова к роковому решению: покончить жизнь самоубийством. Но представляется, что больше его угнетало то, как на глазах дивизия утрачивает свою боеспособность, в частности, из‐за раздачи танков соседним частям. Надо сказать, что случаи самоубийства не были редким явлением в той напряженной обстановке и имели место среди людей, занимавших самые разные должности. В списке персональных потерь 58‐й танковой дивизии за период с 16 по 27 ноября можно найти еще двоих, которые поступили аналогичным образом: сержанта и техника-интенданта. Но груз ответственности давил на командира дивизии, конечно, гораздо больше.

Г. П. Артемьев видел Котлярова незадолго до его гибели: «Подъехал командир дивизии. Я доложил, что занял оборону согласно приказу. Котляров слушал молча. Глядел куда‐то поверх моего плеча. Кажется, недавно его видел, но как он изменился! Лицо осунулось, пожелтело, тени под глазами и морщины прорезались глубже»[389]. Похоже, сам Артемьев так никогда и не узнал о действительных обстоятельствах гибели комдива. В те дни он слышал только официальную версию: «Вы знаете, что убит командир дивизии?… Час назад, на командном пункте. Снарядом…»[390].

Решение Котлярова не встретило никакого понимания со стороны более высоких начальников:

«58‐я танковая дивизия, прибывшая с Дальнего Востока, из‐за преступного руководства разбита, ее остатки сосредоточены в Воронино. 20 ноября командир 58‐й танковой дивизии генерал Котляров застрелился, оставив записку: «Общая дезорганизация и потеря управления. Виноваты высшие штабы. Не хочу нести ответственность за общий бардак. Отходите на Ямуга за противотанковые препятствия, спасайте Москву». После подписи этот капитулянт добавил: «Впереди без перспектив». Лучше выглядит 8‐я танковая бригада. Но она сейчас имеет 2 КВ, 3 Т-34, 8 Т-40. 107‐я мотострелковая дивизия имеет 114 бойцов на фронте, а в тылу 51 экипаж без танков. Мехлис»[391].

Неизвестно, прочитал ли посмертную записку генерала Котлярова сменивший его полковой комиссар Петр Дмитриевич Говоруненко. Но с большой вероятностью можно утверждать, что в силу своей должности, он был знаком с ее содержанием и слова «отходите на Ямуга» отложились у него в памяти. На следующий день он решил выполнить эту рекомендацию с печальными для себя последствиями.

Командир 7‐й тд вермахта Х. фон Функ.

Действия 14‐й моторизованной дивизии

Вечер 19 ноября части 14‐й моторизованной дивизии встретили на фронте Новоселки, Воздвиженское, Гологузово, Воловниково. Дорогу, по которой это соединение намеревалось прорваться в район Решетниково, Спас-Заулок, перекрывали части 107‐й мотострелковой дивизии в Копылово. Получив сообщение корпуса о переподчинении себе танкового полка 7‐й дивизии, в штабе 14‐й тут же спланировали операцию по овладению этим населенным пунктом с привлечением танков соседа. Удар танкового полка следовало направить от Семчино через Крюково на Копылово. После взятия деревни наступление должно было быть продолжено в направлении Решетниково, Жуково с задачей: перекрыть шоссе и железную дорогу от Клина к водохранилищу и держаться до прибытия 14‐й моторизованной дивизии. Одновременно с танками Копылово должен был атаковать с запада 11‐й пехотный полк. Об этом плане танковый полк известили в 21.27. От него потребовали сообщить свое решение и выслать на командный пункт дивизии офицера связи[392].

К 1.00 20 ноября никаких сообщений от 25‐го танкового полка не поступило, и в 1.40 запрос был повторен. Однако до 7.15 связь с полком установить не удалось, и в штабе 14‐й моторизованной дивизии начало складываться мнение, что ее сосед совсем не собирается выполнять приказ корпуса о переподчинении, а пытается самостоятельно пробиться к Ленинградскому шоссе. В 7.20 подтверждение этих подозрений было получено от 7‐й танковой дивизии, а в 8.00 уже и штаб LVI-го армейского корпуса сообщил: «25‐й тп на рассвете достиг железнодорожной линии в 3 км южнее Решетниково и на основании этого успеха дальше остается подчиненным 7‐й тд»[393]. Таким образом, проблему с Копылово немецкой моторизованной дивизии предстояло решать самостоятельно.