Битва за Ленинград

Мне стало ужасно приятно и даже страшно. Я покраснела, выскочила в другую комнату и, закрыв глаза, расставив руки, немножко, но очень быстро покружилась, как тогда, когда была маленькой. Потом посмотрела на себя в трюмо: ну-ка, какая я стала после того, как мое стихотворение напечатали? Ведь я же теперь… настоящий поэт»[297].

С этого момента начинаются восторженность и одержимость революцией, жажда подвига, геройства. Ольге хочется броситься на баррикады, как герои Парижской коммуны. Все это, безусловно, поощрялось в советской системе воспитания, в пионерских и комсомольских организациях, набиравших силу и массовость, но напрасно относить эту вовлеченность в советское настоящее только лишь на счет пропаганды. Для людей, на глазах которых творилась история, произошла смена вех и начался невиданный за все время существования человечества эксперимент, — слова Ленин, партия, коммуна, труд — не пустой звук. Молодые люди по всей стране вовлекались в процесс даже не строительства коммунизма, но конструирования новой реальности, в которой человек человеку — брат. И эта великая идея захлестнула их с ног до головы, понесла вперед, навстречу новому будущему, которое просто обязано быть светлым. Не осталась в стороне от этих процессов и Ольга.

Ее стихи и очерки начинают появляться в газете «Ленинские искры». Примерно в это же время к шестнадцати годам Ольга начинает посещать литобъединение для рабочей молодежи «Смена». Занятия проходят несколько раз в неделю в Домпросвете, знаменитом Юсуповском дворце. Сюда приходили начинающие поэты Борис Корнилов, Геннадий Гор, Александр Решетов и др. Руководил «сменовцами» Илья Садофьев, поэт, ныне известный только литературоведам, а тогда — глава Ленинградского отделения Всероссийского союза поэтов, получивший благосклонную оценку своих стихов от самого Брюсова. Также одним из руководителей «сменовцев» был Виссарион Саянов, чьи хулиганские и даже приблатненные стихи были очень популярны в молодежной среде того времени.

Ольгины же ранние стихи совершенно неотличимы от тысяч девичьих опусов, которые пишутся во все времена молодыми девушками в 14–15 лет:

Я дева белой молочной ночи,

Меня творили Невы напевы,Гляди смелее, гляди мне в очи,

Ведь я, — не бойся, ночная дева…

Скромный талант просвечивается, как можно видеть из приведенного отрывка, но не более того.

Впрочем, Ольгу в «Смене» запомнили и отметили. В первую очередь ее недурственную внешность. Но и стихи с определенными оговорками были приняты. Ольгу Берггольц зачислили в разряд «подающих надежды» — самый жуткий, страшный и бессмысленный разряд для поэта. В нем можно остаться до конца дней и так никогда и не выбраться в большую литературу.

«Смена» входила в Ленинградскую ассоциацию пролетарских писателей (ЛАПП), которая, в свою очередь, являлась частью Российской ассоциации (РАПП). Во второй половине 1920-х годов это новое писательское объединение по своему размаху вытеснило все остальные писательские группы и течения. Ольга Берггольц совершенно сознательно и искренне влилась в организацию, претендовавшую на создание нового литературного кода молодой республики Советов. Судьба многих рапповцев незавидна: РАПП вместе с ВОАПП (Всесоюзным объединением) были ликвидированы Постановлением Политбюро ЦК ВКП(б) «О перестройке литературно-художественных организаций» от 23 апреля 1932 года, которым одновременно создавался «единый союз советских писателей». Отдельные руководители РАППа, такие как А. А. Фадеев, В. П. Ставский и др., нашли себя в новой организации и даже заняли высокие посты в Союзе писателей, другие спустя несколько лет были обвинены в троцкизме и в конце 1930-х репрессированы. Близкое знакомство с руководством РАППа впоследствии сыграло трагическую роль в судьбе Берггольц.

С 1925 по 1929 год Ольга Берггольц активно участвовала в работе литературных кружков и компаний Ленинграда, печаталась в периодике, заводила полезные знакомства. Всего за этот период ею было опубликовано 35 стихотворений в газетах, журналах и альманахах. Первенство принадлежит пионерской газете «Ленинские искры» — десять публикаций, за которой следовали комсомольская газета «Смена» — восемь публикаций; журнал «Резец» — шесть; журнал «Юный пролетарий» — пять; газета «Красная панорама» — четыре. В альманахах были опубликованы два ее стихотворения. 36–37-я стихотворные публикации принадлежат московской газете «Комсомольская правда»[298].

О Берггольц того периода современники писали так: «Самая молодая и больше других „мятущаяся“ поэтесса в „Смене“. Удивительно удаются ей стихи, построенные на бытовом материале. С удовольствием прочитываются стихи „Астраханская селедка“, „Фонарь“, „Белье“ и т. д., сквозь все эти стихи лейтмотивом проходит какая-то специфическая наивность (в лучшем смысле этого слова).