Битва за Ленинград

…Скрипят полозья в городе, скрипят…Как многих нам уже недосчитаться!Но мы не плачем: правду говорят,

Что слезы вымерзли у ленинградцев.Нет, мы не плачем. Слез для сердца мало.Нам ненависть заплакать не дает.Нам ненависть залогом жизни стала:

Объединяет, греет и ведет.О том, чтоб не прощала, не щадила,Чтоб мстила, мстила, мстила, как могу,

Ко мне взывает братская могилаНа Охтинском, на правом берегу[328].

И все же до декабря 1941 года Берггольц пыталась уехать из Ленинграда. Ей крайне важно спасти мужа. О себе она не думала. От одной из безумных попыток вырваться ее отговорил Георгий Макогоненко. Крайне мало изучен вопрос, как в декабре 1941 года люди, осатаневшие от голода, пытались самостоятельно вырваться из города: договориться с «левыми» шоферами, уйти по льду Ладоги. Именно таким путем хотела вырваться и Ольга, отчаявшись дождаться очереди на эвакуацию.

«Недалеко от контрольно-пропускного пункта неширокой цепочкой, прямо на снегу сидели закутавшиеся с головою люди. Несколько сотен вконец истощенных ленинградцев привела сюда, на берег Ладоги, надежда перебраться по льду на Большую землю. Матери и жены, еще державшиеся на ногах, спасали своих детей и свалившихся от голода мужей. Закутав и запеленав их всем теплым, что было в доме, усадив их на салазки, они начали свой страдный путь сначала до Финляндского вокзала, затем от станции до озера. Здесь они и остановились — их не пускали на лед, терпеливо объясняя, что не дойти им до другого берега. Да и сами люди только теперь начинали понимать безумие своего замысла — пройти тридцать километров по пустынному льду, где бушевал ветер.

Отчаявшиеся умудрялись самовольно уходить и через час-другой замерзали в пути. Оставшиеся усаживались на берегу и ждали чуда: раз установился лед, то пойдут же по озеру машины, они-то и перевезут! Это был страшный исход из блокированного Ленинграда. Спасавшиеся бежали от голода, а он настигал их на самом краю надежды… Они сидели и ждали, а их заносил снегом свирепый ветер»[329].

В начале января Николай Молчанов окончательно потерял связь с окружающим миром. Его перевели в больницу. Ольга навещала его раз в несколько дней, но сердцем уже понимала, что мужа не спасти. И не узнавала в опустившемся от голода мужчине своего любимого.

Николай Молчанов умер в больнице 29 января 1942 года. Как и тысячи ленинградцев. Умер от голода и болезни. От надрыва. От всего того, что им вместе с Ольгой довелось пережить. Берггольц осталась с Георгием Макогоненко. Нет, Берггольц не хранила верность, не несла строгий траур. Она выживала в умирающем городе и продолжала писать стихи. После смерти мужа Ольга напишет поэму «Февральский дневник» — одно из самых пронзительных произведений о блокаде, написанных за все время. Свою жизнь и свои поступки она давно определила в дневниковой записи от 22 сентября 1941 года: «Будущий читатель моих дневников почувствует в этом месте презрение: „героическая оборона Ленинграда, а она думает и пишет о том, скоро или не скоро человек признается в любви или в чем-то в этом роде“. (Хуже всего, если я смотрю выжидающими глазами.) Да, да, да! Неужели и ты, потомок, будешь так несчастен, что будешь считать, будто бы для человека есть что-то важнее любви, игры чувств, желаний друг друга? Я уже поняла, что это — самое правильное, единственно нужное, единственно осмысленное для людей»[330].