Битва за Лукоморье. Книга I

На вид ему можно было дать лет сорок, но Охотники стареют медленней обычных людей, и к сорока следовало прибавить еще полстолька, если не больше. Русоволосый, румяный, с короткой окладистой уже седеющей бородой и выбритыми на китежский манер висками, незнакомец сошел бы за красавца, если бы не неприглядный толстый рубец, протянувшийся от лба до левого уха и напоминающий руну боевой волшбы. Похоже, залатали брата впопыхах и уж точно не в лечебных палатах, а потом и не подумали подправить, а ведь отнюдь не сложная волшба превратила бы уродливый валик в едва заметную полоску.

– Брат. – Меченый неторопливо изобразил рукой китежанское приветствие, но изуродованное лицо осталось хмурым, чтобы не сказать злым.

– Брат, – откликнулся Алёша, тоже сгибая локоть и распрямляя ладонь.

– Откуда путь держишь, брат? И куда?

– Из Великограда, – не стал вдаваться в подробности богатырь. – А ищу, похоже, тебя. Можешь меня Алёшей звать.

– Алёша, значит… – Меченый не то поморщился, не то просто моргнул, меряя Алёшу взглядом. – Богатырь-Охотник. И один… Ну и выручку мне прислали… Умники великоградские.

«На себя бы глянул! – взъярился верный Буланко. – Бочка криворожая».

– Выручку? – отчего-то совершенно не обидевшийся Алёша с силой сжал конские бока, унимая возмущенного жеребца. – Вячеслав, советник наш при Великом Князе, только и сказал, что важные сведения везешь, встретить надо да выслушать.

– Ты ж, худова тарелка! – аж рыкнул незнакомец, но тотчас взял себя в руки и почти спокойно объяснил. – Сведения есть, да. Но до Китежа с ними уже не добраться… Ладно, что есть, то есть, могло быть и хуже. Меня можешь Стояном звать.

– А по батюшке?

– Стоян, и довольно, чай, не боярин. – Меченый усмехнулся, но словно бы через силу. – Ладно, поехали, хоть поедим на дорожку по-людски.

* * *

На узенькой лесной тропке не поговоришь, особенно если не тянет, а Стояна не тянуло. Угрюмый здоровяк, не оглядываясь, ехал впереди, и Алёша мог вдосталь любоваться как широченной человеческой спиной, так и внушительным крупом в самом деле причудливого коня. Таких безвольно висящих хвостов у лошадей богатырю прежде видеть не приводилось – казалось, в нем, как в девичьей косе, нет кости, один лишь длинный волос, рыжий вперемешку с белым. Странный конь, странный всадник, странная дорога… Не мертвая, как было в Старошумье, а непонятная.

Где тут меченый Охотник собрался перекусывать, зачем вызывал подмогу, чего вообще хочет? Почему на месте встречи вести свои не передал, куда ведет, зачем? О том, что китежане от своих трудов порой лишаются рассудка, наставник хоть и с неохотой, но предупредил, а Стояна, судя по шраму, еще и по голове неплохо так приложили… Неутешительные выводы напрашивались сами собой, но Алёше новоявленный напарник свихнувшимся не казался, да и Буланыш безумие бы опознал, богатырские кони многое чуют.

«Кабаниха, – как нарочно предупредил «чуявший многое» конь. – С выводком».

– И только?

«Секач еще неподалеку, а так тихо».

Тихо, это значит ничего чужого, лес как лес. С шумом ветвей, птичьими криками, кабаньим да лосиным треском.

– Брат, – внезапно окликнул Стоян, – ты яг видал уже?

– Нет.

– Ясно.

И снова мерная конская поступь, первые желтые листья, любопытные непуганые белки. Важно выступает из чащи замшелый пень, у похожих на щупальца корней алеет ягодная россыпь, словно дура-девка бусы потеряла. За пнем меж кустов застыл учуянный Буланко кабан. Рыло опущено к самой земле, щетина дыбом. Буланыш в ответ зло прижимает уши: ишь, всякая свинья грозить удумала, ну пусть попробует! Стоянов толстяк продолжает шагать вперед, хоть бы хрюкнул. И что за конь такой?

«Тупой».

– Может просто к зверью лесному привык?

«Нет. Тупой».

Вепрь остается позади, его не тронули, и он не тронул… А вот с чего это Меченый про яг вдруг заговорил? Перекус посулил, в глушь поволок, а яги как раз по чащобам таятся, потому и известно о них немного. Вроде бы все они бабы, берутся непонятно откуда, селятся в самой глухомани, к людям не лезут, а с теми, кто сам на них набредет, выходит по-разному. Бывает, что и помогают, но чаще от незадачливых путников костей и то не остается – тут главное, на кого нарвешься. С теми, кого зовут добытчицами, порой удается договориться, воительниц следует обходить десятой дорогой, как и яг-отступниц, самых опасных из всех. Эти злодействуют не хуже вештиц, но коварней и много сильней, выследить и убить их куда труднее. Хорошо хоть мерзавок ненавидят сами яги и истребляют нещадно. Если находят, конечно, а нет – приходится это делать Охотникам да чародеям.

Пожалуй, сходится… Набрел Меченый на пряничную избушку с красоткой-хозяйкой, послал весточку советнику в Великоград, его толком не поняли, а дело делать надо. Вообще-то китежанам выходить на ягу-отступницу меньше чем втроем запрещено, но Стоян опытен и у него чаробой-двуручник, такой вояка может и рискнуть.

«Вода. Трава, хорошая… Попастись бы».