Битва за Лукоморье. Книга I

Алёша глянул и едва не выругался. «Там», то есть у серых корявых стволов, сложив за спиной могучие кожистые крылья, стояло с полдюжины копитаров. Сейчас всё их внимание занимали качающиеся без ветра сучья, чей скрип до поры глушил прочие звуки, но шума драки он не забьет. Копитары в корне меняли дело, и рвавшийся в бой богатырь малость охолонул. Чаробой вертким летунам не особо и страшен, что уж говорить про меч – им до крылатых не дотянешься, как ни прыгай! И с мозгами у копитаров в порядке, это текри у нас хоть и смелые, но тупые.

Текри, словно подтверждая свою тупость, топтались на месте, надо думать, соображали. Замерший на краю оврага Стоян, видать, тоже решал, что делать, а глядя на него, сдержал себя и Алёша. На короткое мгновение поляну словно льдом сковало… затем кто-то громко лязгнул оружием, и тут же текря у ясеня схватил лежавший в траве топор и попытался вскочить на ноги.

Алёша не дал. Прыгнул вбок и со всего маху саданул сапогом прямо в незащищенную шлемом безухую голову – точно мыском под подбородок. Худа аж подбросило и унесло в сторону. Шага на три, не меньше. Рухнув в клочковатую пыльную траву, он больше не поднялся – богатырский удар сломал недотепе шею. Зато завопил другой текря – длинный, костлявый и с лазоревым бабьим ожерельем поверх кольчуги. Это послужило сигналом. Нечисть заметалась, гремя доспехами, торопливо надевая шлемы и подхватывая оружие, самое разное – от привычных топоров и шипастых палиц до каких-то дурацкого вида трезубов.

– Готов? – Меченый неторопливо направил основание посоха на ближайшую кучку худов.

– Готов. – Ты хотел увидеть чаробой в деле, сейчас увидишь. Если будет время глядеть.

Волшебные камни меж рукоятями налились тревожной синевой; и тут же не то запело, не то застонало наполненное чарами дерево, солнечным осколком вспыхнула руна. Так и есть, «огненные стрелы»! Одна за другой они срывались с почерневшего за множество боев оконечника, пламенными росчерками устремляясь в самую гущу вопящей нечисти.

Доспехи не спасали, китежанские чары пробивали железо, будто холстину, оставляя в броне опаленные дыры. Никто и понять ничего толком не успел, а с пяток худов уже валялись на земле. Трое смирно, двое бились в предсмертных корчах. Начало вышло отличным, оставалось продолжить, но Стоян отрывисто бросил:

– Вниз! Живо!

Богатырь Алёша счел бы подобный приказ трусостью и полез бы в драку. Неважно, что один! Удаль молодецкая с вражьей силой совладает, а нет, так мертвые сраму не имут! Алёша-Охотник, хоть кровь и кипела, а душа горела, послушно рванул в овраг. Потом спросим, а может, и поругаемся, если ответ дурным будет, но сейчас кто старший, тот и прав.

Лестница из корней услужливо подставила словно бы щупальцами оплетенные «ступени», над головой вновь закружила ясная осенняя листва, и тем неуместней и омерзительней показался ударивший в спину похабный вой, разом перекрывший отдаляющийся древесный скрип.

Прикрывавший отступление Стоян задержался на краю обрыва, припал на колено, водя зачем-то левой рукой по земле, и, дважды выстрелив в уже невидимых врагов, турьими прыжками ринулся вниз.

– Бегом! – велел он, подавая пример, и Алёша вновь послушался.

До поворота они домчались под крепнущий шум и лязг – при таком численном преимуществе худы просто не могли не броситься в погоню. Кто-то полетел с обрыва вниз башкой, но большинство как-то спустилось, только вот считать их, да и вообще оглядываться, было некогда.

* * *

Удирали по своим же следам, причем Стоян несся первым, да так, что более молодой и легкий Охотник еле поспевал за разогнавшимся напарником.

– Засаду… в узости… устроим… – на бегу отрывисто объяснял Меченый. – Оторвемся… и в чащу… копитарам сверху не разглядеть… … нам… главное… за собой… вражин… не притащить.

– Лады… – выкрикнул в ответ Алёша.

Затеряться в лесу нетрудно: из текрей следопыты, что из собачьего хвоста сито, а их крылатым вожакам помешает все еще густая листва. Придется, конечно, побегать, ну и пусть.

Поворот. Под Стояновой ногой с хрустом переламывается толстенный сук. Напарник мчится по иссохшему дну оврага и не оглядывается: то ли не считает нужным, то ли оставил эту заботу младшему, да вот беда – предупредить забыл. Вертеть на бегу головой еще то удовольствие, но деваться некуда, и Алёша вертит.

Пока и на земле, и в мелькающем сквозь еще не сомкнувшиеся кроны небе спокойно. Текри, спускаясь, приотстали, а умные копитары то ли опасаются чаробоя и не лезут на глаза, то ли сочли, что с пары трусов хватит кого попроще, но что они вообще тут забыли? Если худы объявились в Балуйкином лесу не просто так, а по каким-то своим поганым делишкам, тогда еще и это разведать нужно… Или всё совсем просто? Пригодное для волшбы дерево чернобоговым колдунам тоже лишним не будет; узнали как-то про скрипунов и послали сборщиков. Многовато, правда, послали… А вдруг они с ягами снюхались? Пусть не с Марфой, но ведь в Балуйкином лесу и другие «сестры» болтаются.