Битва за Рунет: Как власть манипулирует информацией и следит за каждым из нас

«Делайте с этим, что хотите», – сказал Егоровой источник. Она могла отнести документ в редакцию собственного журнала или же передать в «Компьютерру» – другой популярный среди российских программистов еженедельник. Егорова понимала, что имела дело с намеренной утечкой информации, вероятнее всего, из ФАПСИ, в чьих интересах было засветить планы ФСБ по установлению слежки в Рунете.

Егорова не могла решить, что предпринять. Но что-то делать было надо, причем быстро. Она позвонила своему редактору – тот был в отъезде. Позвонила знакомому из «Компьютерры», но того тоже не оказалось в Москве. Вика понимала, что утечка планов ФСБ установить электронную слежку за интернетом – политическая история, но не понимала, как с ней поступить. Тут она вспомнила об Анатолии Левенчуке. Она видела его лишь однажды, несколько месяцев назад, и он понравился ей напористой и экспрессивной манерой общения. Возможно, он знает, что делать с такой информацией.

Левенчук, которому к тому времени исполнилось 40, был известным человеком в Рунете и считался авторитетным экспертом по фондовому рынку. Левенчук был убежденным либертарианцем. Он верил в свободный рынок и в то, что экономика должна существовать с минимальным вмешательством государства. Он даже пытался запустить политическую партию для продвижения либертарианства, но не нашел широкой поддержки. Идеи свободного рынка и уменьшения роли государства медленно приживались в российском обществе, и Левенчук считал, что должен распространять их, в том числе с помощью интернета. В 1994 году он запустил «Либертариум.ру», сайт о технологиях свободы в цифровом будущем, который превратился в важный источник информации о либертарианстве, а заодно и в стартовую площадку для запуска различных публичных кампаний{58}

.

Левенчука часто приглашали выступать, и каждый раз, когда ему давали слово, он начинал ходить по сцене, размахивал руками и громко говорил с хорошо узнаваемым ростовским выговором, более экспрессивным, чем нейтральная московская манера речи.

Егорова позвонила Левенчуку домой. Она сказала, что у нее к нему серьезный разговор, и он тут же предложил встретиться. «Посмотрите, – сказала она, передавая бумаги. – Похоже на слив, но я понятия не имею, что с ними делать. Может быть, вы знаете». Ей пришлось потратить немало времени, чтобы убедить его прочитать документ: Левенчук был слишком занят собственной борьбой с ФАПСИ, пытающейся в это время засекретить данные об операциях на фондовом рынке. Левенчук считал открытость необходимым условием успешного функционирования свободного рынка. Но когда Егорова повторила, что ее информация – это, возможно, утечка из ФАПСИ, Левенчук заинтересовался.

Он прочитал документ и мгновенно принял решение. Он понял, что речь идет о предоставлении ФСБ неограниченных полномочий для прослушки в интернете. Несмотря на то, что для перехвата информации спецслужба должна была получить ордер в суде, показывать этот ордер никому было не нужно, даже интернет-провайдеру.

Провайдеры не могли потребовать предъявить судебный ордер, потому что у них не было доступа к государственной тайне. Зато провайдеры были обязаны закупать и устанавливать «черные ящики» СОРМ, причем за свой счет. СОРМ был чем-то вроде «бэкдора» – встроенной программы для получения тайного доступа к данным, передаваемым пользователями, черным ходом в Рунет, который собирались открыть спецслужбы, но платить за который должны были провайдеры.

Левенчук с Егоровой поехали в его тесную трехкомнатную квартиру в Кузьминках, на юге-востоке Москвы. На кухне стоял компьютер и сканер. Они сразу отсканировали документ. На следующий день, 11 июня 1998 года, проект об обязательной установке СОРМ появился в Сети – на сайте «Либертариума»{59}.

Люди, слившие Егоровой эту информацию, вряд ли ожидали такого поворота событий. Егорова думала, что их план был передать через нее документ редактору, чтобы тот поставил заметку в специализированном журнале. Возможно, люди из ФАПСИ хотели произвести лишь предупредительный выстрел, который дал бы понять ФСБ, что конкурирующая спецслужба в курсе того, что они делают.

Но документ про СОРМ попал в руки Левенчука, который давно боролся за открытость и не собирался упускать такой шанс. Разместив документ на сайте, он не слишком рассчитывал предотвратить внедрение СОРМ. «Я прекрасно понимал, с кем имею дело: если спецслужбы говорили, что собираются что-то сделать, ничто не могло их остановить, – вспоминает Левенчук. – Мне было интересно другое. Первое: будут ли они говорить правду, и второе: будут ли они работать по правилам, будут ли выполнять требование о получения судебного ордера»{60}.