Битвы Фэнтези: Рассказ Колдуна

Вскоре мои силы иссякли. Я истратил их на крики и избиение Филиппа, заодно выплеснув на него все эмоции, что были во мне. Теперь я сидел на коленях абсолютно обессиленный и опустошённый. Я тяжело дышал, задыхаясь от едкого запаха и дыма и непонимающе смотрел перед собой, ощущая внутри лишь пустоту.

Неизвестно сколько бы я так просидел, если бы не камень, рухнувший с потолка рядом со мной. Я встрепенулся и огляделся по сторонам. Академия начинала рушиться. Её своды дрожали, угрожая упасть и похоронить меня под собой. Сперва я этому обрадовался, решив, что заслуживаю умереть здесь, но инстинкт самосохранения всё-таки взял верх.

Повинуясь ему и страху, я вскочил на ноги и побежал по коридору, уворачиваясь на бегу от обломков потолка, рушащегося на меня. Я едва успел остановиться перед внезапно образовавшейся дырой на моём пути, от обвалившегося пола. Я отскочил и упал на спину. В эту же секунду рядом со мной обвалился потолок, открывая вид на задымленное небо. Недолго думая, я вылетел в образовавшийся разлом, отлетел на сотню метров от академии и замер, глядя, как она рушится, хороня под собой всех своих учеников и учителей.

Но не только их похоронили обломки академии. Все, накопленные за века, знания о волшебных науках так же погибали там. Все, когда-либо созданные, заклинания, рецепты зелий, исследования и достижения — всё хранилось здесь и теперь навеки было похоронено под завалами своей же альма-матер.

Сама магия гибла на моих глазах, и я ничего не мог с этим поделать.

Глава 19

Мне ничего не оставалось, как вернуться домой. Я был абсолютно разбит, сломлен и очень хотел увидеть маму. Мне было нужно утешение, и лишь только дома я мог его обрести. Туда я и полетел.

Я понял, что случилось страшное на подлёте к своему городу, когда уже издалека увидел вьющиеся от него к небу столбы дыма. Я поспешил и, подлетев ближе обнаружил, что мой город захвачен полчищами тварей хаоса, снующих туда-сюда, таскающих с собой кричащих от ужаса людей и пожирающих многочисленные трупы.

Ни о чём не думая, я помчался домой. Мне было плевать на тварей хаоса вокруг меня. В голове была только одна мысль. Мама.

Я опустился рядом со своим домом, подошёл к двери и замер, оглядевшись по сторонам. Моя улица была совершенно пуста. Ни тварей хаоса, ни людей, как живых, так и мёртвых, не было видно нигде. Это немного вселило в меня надежду, что монстры ещё не успели добраться до мамы, а значит я успею спасти её.

Дрожащей рукой я взялся за ручку двери и потянул. Старые петли приветственно заскрипели, словно радуясь моему возвращению после столь долгого отсутствия. А уж как я был рад слышать их натужный скрип, не могу даже описать.

Я осторожно шагнул через порог и тихонько позвал:

— Мам!

Ответа не было.

Я прошёл через прихожую и вышел в первую из двух комнат дома, служившую одновременно кухней, гостиной, столовой и маминой мастерской. Во второй комнате жил я. В своих письмах мама рассказывала, что ничего в ней не трогала, и что комната ждёт моего возвращения в том же виде, в каком я её оставил. Я убеждал маму заехать туда самой, но она наотрез отказывалась, говоря, что ей замечательно спится рядом с печью.

Именно напротив этой печи я её и увидел. Спиной ко мне, мама сидела в своём кресле-качалке и мерно покачивалась взад-вперёд, глядя на огонь в открытом очаге.

Ноги сами подвели меня к ней. Я был готов расплакаться от охватившей меня волны радости, что я снова дома. Мне хотелось обнять мать. Ощутить её нежные прикосновения и услышать родной голос, который скажет мне, что всё будет хорошо. Мне так этого хотелось…

Подойдя к маме спереди и увидев её, я рухнул рядом с ней, как подкошенный, и зарыдал горючими слезами, взяв её руки в свои и уткнувшись в её колени лицом.

— Прости, — говорил я, — прости меня пожалуйста! Я безумно виноват!

Я всё извинялся, а мама не отвечала. Она уже ничего не могла ответить. У неё из груди торчала рукоять окровавленного кухонного ножа.

— Долго же ты шёл, — вдруг раздался до боли знакомый и уже ненавистный голос.

Фракирь стояла в противоположном углу комнаты, держа в руке надкусанное яблоко. Она довольно смотрела на меня, ехидно скривив губы и сощурив глаза.

— Не волнуйся малыш, — сказала она, отбросив яблоко в сторону, — она не мучилась. А перед смертью узнала, что её сын — выдающийся волшебник, и ей правда есть чем гордиться.

— Зачем? — только и смог спросить я, — За что её? Она ничего не сделала!

— Верно. Но, я ведь сказала, что заставлю тебя страдать.

— Хватит! Ты победила! Прошу, убей уже меня.

— Нет, малыш. Смерть прекратит твои страдания, а я этого не хочу. Мне нужно, чтобы ты ощутил всю мою боль, от твоего предательства.

— Тварь! Я тебя ненавижу!!! Убирайся! Ты ведь уже получила, что хотела! Оставь меня одного!

— Как грубо. А ведь раньше ты говорил совсем иначе. Ну ладно, я сделаю вид, что этого не слышала.

Она вышла из угла подошла к окну и, глядя в него, продолжила: