Блад: глубина неба

Одного взгляда в эти пронзительные, как парные островные кинжалы, глаза, было достаточно, чтобы понять: такому человеку нет надобности повышать голос. При таком командире нормальный солдат даже дышать без разрешения не осмелится. И его вытянувшийся по струнке адъютант был убедительным тому доказательством. По плацу электрическим разрядом прошла волна энергетики Тен: резкой, как свободное падение, стальной и блестящей, с привкусом холодного моря и запахом высокого неба.

Выглядел подполковник весьма экзотично. Невысокий, лет тридцати пяти, прекрасного сложения. Виски гладко выбриты, по ним ото лба к шее спускаются чёрные татуированные птицы, вплетённые в сложный орнамент, и прячутся под воротником кителя. Смоляные, с контрастными белоснежными прядями ранней седины волосы по центру головы заплетены в косу, что змеится по спине почти до самого поясного ремня.

На плече, привалившись боком к щеке командира, восседала одноглазая сорока.

— Хренасе! — едва слышно прошелестел Вальдес, и очень точно выразил охватившие всех, включая Винтерсблада, чувства.

Новый командир, прямой и острый, чёрно-белый, как и его птица, производил сильное впечатление. И он был женщиной.

— Меня зовут подполковник Юна Тен, — раздался звучный голос, — обращайтесь ко мне «сэр» или «господин подполковник». Между собой можете называть меня Тенью, — ничего против не имею.

Она прошлась вдоль первого ряда военных, заложив за спину руки в чёрных перчатках и пристально вглядываясь в глаза солдат и офицеров. Перед Винтерсбладом задержалась на секунду дольше, прошила его острым, как стилет, взглядом.

Капитана ледяной волной окатило осознание того, что сегодня он забыл побриться (точнее, забывал об этом уже дня три, если не больше), и Тень уловила это осознание. Она едва заметно искривила тонкую чёрную бровь — это было замечание. Строгое. Такое, какое сам Винтерсблад делал своим солдатам громко и в грубой форме. Блад это понял, и подполковник не сочла нужным повторять выговор вслух. Бровь разгладилась.

Командир опустила взгляд, и желудок капитана тоскливо сжался: у его ног стоял Кукуцаполь. Уходя на построение, он запер Цапа, но что этому коту какой-то шпингалет! Сорока на подполковничьем погоне наклонилась и навела на Поля свой единственный глаз, словно прицел. «Ну всё, сейчас вышвырнут полосатого!» — подумал офицер и удивился тому, как огорчила его эта мысль. А Тен вновь ничего не сказала. Она лишь одобрительно кивнула, как будто кот был очень уместным дополнением к полку воздушной пехоты, и пошла дальше. Сорока, завалившись на бок, неуклюже отставила одну ногу и балансировала полураскрытым крылом, покачиваясь в такт хозяйских шагов.

«Птица была контужена, — откуда-то возникло в голове Винтерсблада, словно Тень сама передала ему эту мысль, — оттого ей сложно летать и держать равновесие. Чтобы выжить, ей пришлось забыть о том, что она — птица, притвориться кем-то другим. Вы с ней похожи, капитан».

Стальные крылья подполковника Тен

Под командованием Тен в 286-м полку всё стало иначе: не так, как при Ходжесе. Первую неделю «Заклинатель воронья» был поставлен в патруль, чтобы военные попритёрлись и к новому командиру, и к команде цеппелина, и к самому дредноуту, на котором им предстояло проводить большую часть времени.

— Я опять заблудился в этих чёртовых переходах сегодня утром, — пожаловался за завтраком Вальдес, и тут же получил от Бойда подначку про карту дирижабля, которую Вальдес должен себе нарисовать (ведь не зря же он так долго практиковался в рисовании стенгазет).

Юна остроту услышала.

— А ты, солдат, ни разу не свернул не в тот переход? — спросила она.

— Никак нет, сэр! — расплылся в довольной улыбке Бойд.

— Ты молодец, рядовой, — похвалила подполковник, — редко кому удаётся запомнить всю сеть коридоров и помещений дредноута сразу, обычно на это уходит дня три-четыре.

Бойд просиял.

— Тогда моё специальное задание как раз для тебя: к вечеру нарисуй своему другу схему «Заклинателя» с указанием всех отсеков и переходов. И если за сутки он её не выучит настолько, чтобы во время абордажа с первого раза попасть в нужное место даже с закрытыми глазами, отвечать будешь ты. Понял?

Сияние Бойдовой физиономии померкло, улыбка подтаяла с одного уголка и потекла вниз, превратившись в гримасу досады.

— Есть, сэр! — выдавил рядовой.

Тен удовлетворённо кивнула и вернулась к своему кофе. Ещё одной особенностью нового командира было то, что она много времени проводила среди солдат, в том числе в столовой, где все сидели за тремя длинными столами, составленными буквой «П», а она — в его главе.