Благие намерения

Граншё. Девочки Нурденсон дома или уже уехали к бабушке?

Хенрик. Уехали.

Граншё. Присядь на минуту.

Хенрик. Да?

Граншё. Как дела?

Хенрик. Прекрасно.

Граншё. Я слышал, Анна уехала в Уппсалу.

Хенрик. Верно.

Граншё. А сын?

Хенрик. Матери Анны захотелось наконец-то увидеть внука.

Граншё. Она вернется к Рождеству?

Хенрик. Не знаю.

Граншё. А ты вообще знаешь, когда она вернется?

Хенрик. Нет.

Граншё. Что произошло?

Хенрик. Простите, но я не готов к исповеди. Я могу идти?

Граншё. Разумеется.

Хенрик. Не хочу показаться невежливым и ценю ваш интерес, но мне кажется, сейчас, когда завод стоит на пороге катастрофы, обсуждать мои личные обстоятельства не ко времени.

Граншё.

Катастрофа завода — свершившийся факт. Твою катастрофу можно предотвратить.

Хенрик. Что-нибудь еще?

Граншё. Хочу подчеркнуть, что предложение остается в силе.

Хенрик. Предложение? Для меня оно не актуально.

Граншё. Стало быть, я могу написать соответствующему лицу и сообщить, что для Хенрика оно не представляет ни малейшего интереса. Ты хочешь этого?

Хенрик. Был бы премного благодарен.

Граншё. Премного благодарен. Принято к сведению.

Хенрик. Я знаю свое место.

Граншё. А твоя жена?

Хенрик. Она тоже приняла решение.

Граншё. Иди, Хенрик Бергман. И принеси пользу.

Хенрик, отвесив вежливый поклон старику, возвращается в контору. Застегивает полушубок, натягивает перчатки, в сенях надевает меховую шапку. Сухие глаза свербит от бессонницы. Внизу, у поворота на завод, ему навстречу попадается Магда Сэлль, она приветливо здоровается.

Магда. На завод идешь?

Хенрик. Дядя Самуэль послал.

Магда. Ходят слухи, что пришлют войска.

Хенрик. Неужели дела так плохи?

Магда. Не знаю. Но об этом говорили. Когда возвращается Анна?

Хенрик.

Точно не знаю.

Магда. Нам надо обсудить проведение базара. Теперь, наверное, придется его отложить.

Хенрик. Дядя Самуэль в конторе.

Магда. Я как раз за ним. В такие морозы он едва ходит. И боли бедного мучают беспрерывно.

Хенрик. Я дам о себе знать.

Магда что-то говорит, но Хенрик уже шагает по холмистой дороге к заводу. На железнодорожной станции стоит паровоз с прицепленными к нему пустыми товарными вагонами. Кругом ни души. Смеркается. Свинцово-серое освещение.

На площадке перед конторой и по другую сторону ограды черно от людей. Ленсман забрался на лестницу, прислоненную к стене склада. Напрягая голос, он говорит, что стоять здесь бесполезно. «Все должны разойтись по домам и ждать известий, которые поступят завтра или послезавтра. Представитель Государственной комиссии по безработице уже в пути, обсуждается возможность возобновления работы к Новому году. У завода есть невыполненные заказы, кредиторы, собравшиеся сейчас в Евле, разрабатывают планы по дальнейшей эксплуатации предприятия. Итак, я прошу вас разойтись по домам. Расходитесь по домам. Пожалуйста, идите домой. Повода для беспокойства нет. И в первую очередь нам не нужны беспорядки».

Твердый снежок ударяет в стену. Ленсман ошеломленно смотрит на место, куда попал снежок, потом переводит взгляд на молчаливую толпу. Похоже, он собирается что-то сказать, но передумывает, слезает с лестницы. Люди расступаются. Хенрик обескуражен. Он узнает своих прихожан, но не осмеливается приблизиться к ним. Идет мимо молчаливых группок, изредка здороваясь, ему отвечают.

Инженер Нурденсон лежит на кожаном диване в своем кабинете. Голова перевязана, из-под бинтов видно лицо, крупный нос выпирает больше обычного, тонкие губы приоткрыты, обнажая верхний ряд зубов, кожа в пятнах, черная щетина, красные веки. Он по-прежнему одет в изгвазданный халат, рубашку без воротничка, мешковатые брюки и тапочки. Горит только одна лампочка под потолком, поэтому углы погружены в темноту.

К Хенрику подходит фру Элин, трогает его за руку. Она держит письмо, написанное четким почерком Нурденсона.