Благодать и стойкость: Духовность и исцеление в истории жизни и смерти Трейи Кимам Уилбер

Но Вики была отнюдь не просто привлекательной женщиной. Вернувшись в Штаты, она работала частным детективом в гетто, консультантом по алкогольной и наркотической зависимости и активистом по защите прав неимущих, попавших в руки правоохранительной системы. Всем этим она занималась более десяти лет, до того как у нее обнаружили рак груди. Мастэктомия, химиотерапия, несколько восстановительных операций — все это привело ее к грустному выводу о том, как слабо развита у нас система поддержки раковых больных, их родных и близких.

Тогда Вики начала работать волонтером в нескольких организациях, таких как «Путь к выздоровлению», но вскоре поняла, что даже эти службы не могут адекватно решать эти проблемы. У нее стали возникать первые мысли о таком центре, который соответствовал бы ее представлениям, — и тогда они познакомились с Трейей.

Им предстояло провести вместе часы, недели, месяцы — в конечном счете два года, — занимаясь плодотворным планированием Центра поддержки. Они опросили десятки врачей и медсестер, пациентов и их близких. С самого начала к ним присоединилась Шеннон Мак-Гоуэн, еще одна пациентка, которая когда-то вместе с Гарольдом Бенджамином создала «Общество здоровья» («Wellness Community») в Санта-Монике — новаторскую организацию, одну из первых, бесплатно предоставляющих помощь раковым пациентам и их семьям. Это тот центр, куда Кристен возила Трейю, когда мы жили у Кэти в Лос-Анджелесе между вторым и третьим курсами химиотерапии.

В октябре 1985 года Вики, Шеннон, Трейя и я посетили «Общество здоровья». Надо было решить, делаем ли мы филиал или устраиваем совершенно независимую организацию. Хотя мы все очень высоко ценили Гарольда и работу, которую он делал, Вики и Трейя считали, что может быть полезен и другой подход. И эти мысли были напрямую связаны с противопоставлением понятий «бытования» и «делания». Все это пришло в голову во время дискуссии с Наоми Ремен, терапевтом из Саусалито.

Разговор с Наоми наполнил меня радостью и энтузиазмом. Я абсолютно потеряла чувство времени и опоздала на следующую встречу — сейчас из-за моего диабета с этим шутить не стоит (принимать пищу надо строго по расписанию!). Наоми сказала, что чувствовала ровно то же, что и мы с Вики, но когда получила материалы из «Общества здоровья», то почувствовала: что-то тут не так, чего-то не хватает, что-то делается не так, как мы считаем правильным.

Я сказала ей, что мы это понимаем, что мы немного иначе расставляем акценты, чем у Гарольда. Наш подход — более женский, и мы делаем больший акцент на качестве жизни в целом во время процесса лечения. Мы не собираемся провоцировать у людей чувство провала или поражения, если они не излечиваются от рака, — именно в этом оборотная сторона подхода в центре Гарольда. Когда Вики показывала эти материалы своим друзьям на ретрите у Стивена Левина[90], общая реакция была примерно такой: «Боюсь, что мне не нравится тон, которым это написано»; «А можно туда приходить, если ты не вылечился от рака?»; «А если бы мне показалось, что я смирилась с раком, перестала с ним бороться, я бы туда смогла вписаться?» После чтения материалов у Наоми сложилось впечатление, что недуг — это что-то дурное, что-то, с чем надо бороться, и если ты не выиграл в этой борьбе — значит, потерпел провал. Для нее же (а она с детства страдает болезнью Крона), с недугом надо учиться жить и учиться у него.

Я сама онкобольная и понимаю: хоть рак часто и считают хроническим заболеванием (вспомнить хотя бы неразбериху насчет того, когда и при каких условиях можно считать, что больной вылечился), но обычно другие люди хотят услышать от тебя, что ты вылечился. Они не хотят, чтобы ты говорил так же осторожно и взвешенно, как говорят врачи: мол, сейчас никаких признаков болезни нет, результаты анализов хорошие, но в случае с раком, разумеется, нельзя быть ни в чем уверенным, можно только надеяться. Нет, они хотят слышать, что с ним покончено, что ты чувствуешь себя прекрасно, так что они могут спокойно продолжать жить своей жизнью и больше за тебя не беспокоиться: чудовищ, притаившихся в кустах, больше нет! Отчасти в этом состоит подход в центре у Гарольда — тут-то и кроется разница между тем, что делает он, и тем, что собираемся делать мы — люди, сами больные раком и потому осознающие, насколько это коварная болезнь. Мы решили: хотя мы от всей души желаем центру Гарольда успехов, наш центр не будет организационно связан с ним.

Разговор с Наоми дал толчок другим мыслям, которые я в тот момент еще не отследила. Они появились из-за странного сочетания впечатлений от нее самой — такой красивой, бодрой, энергичной и при этом страдающей серьезным заболеванием — и работы с группой женщин, больных раком груди. Я сомневалась, стоит ли мне заниматься работой с онкобольными, — отчасти из страха все время помнить о вероятных перспективах всех раковых пациентов, но также просто из-за того, что у них рак, которого уже и без того много и в моей жизни, и в моем сознании.