Благородный Дом. Роман о Гонконге. Книга 1. На краю пропасти

– Если бы мы говорили про Гленну, я могла бы по… О, ради бога, Иэн, я же шучу! Мне, вообще-то, никогда и в голову не приходило, что ты питаешь иллюзии насчет Адрион. Она женщина, здоровая, ладная. Хотя характер у нее скверный: она может довести кого угодно. Бедная, разочарованная малышка. И все ее разочарования оттого, что она старается угодить нам с нашими старомодными представлениями.

– Ты права. – Он хотел, чтобы эти слова прозвучали убедительно, но не получилось, и он угрюмо добавил: – Ты права, хотя и… Ты права.

– Как ты думаешь, парнишка, не сходить ли тебе к нашему Душеотводному Дереву? – улыбнулась она, снова имитируя шотландский акцент бабки Данросс.

В его родных краях существовал древний клановый обычай: неподалеку от того места, где жила старейшая женщина семьи лэрда, владельца наследственного имения, должно быть Душеотводное Дерево. В молодые годы Иэна старейшей была бабка Данросс. Ее дом стоял на открытом месте среди холмов за Килмарноком, в Эршире, где лежали земли семьи Струан. Душеотводным Деревом тогда был огромный дуб. Именно к нему полагалось уходить в одиночку, когда диавол – как его называла бабка Данросс – вселится в тебя, и наедине с ним выкричать все проклятия, какие только придут в голову.

– И тогда, девочка, – сказала Пенелопе в первый же вечер эта милая старушка, – в доме будет мир и никому не потребуется на самом деле проклинать мужа, или жену, или любимого, или ребенка. Ах, дерево-то всего ничего, а может вынести все проклятия, которые только сумел придумать сам диавол…

Пенелопа вспомнила, как старая бабка Данросс с самого начала приняла ее в свое сердце и в свой клан. Это было сразу после того, как они с Иэном поженились и приехали в Эршир во второй раз. Иэну дали отпуск по болезни, он еще ходил на костылях, ноги были сильно обожжены, но уже заживали. В остальном он остался цел и невредим после того, как покинул охваченный огнем самолет, и пылал бешеной, всепоглощающей яростью на то, что ему навсегда запретили летать. Пенелопа втайне была очень рада этому и благодарила Бога за милость.

– Но смотри, держи язык за зубами, девочка, – добавила со смешком бабка Данросс в тот вечер, когда над вересковыми пустошами завывали зимние ветры, валил мокрый снег, а им было тепло и уютно у большого камина. Никаких бомбежек, вдоволь еды, и ни о чем не нужно заботиться, кроме того, чтобы Иэн быстрее поправлялся. – Когда этому Данроссу было шесть лет – ох-ах, уже тогда он отличался несносным нравом, – а его отец, Колин, как всегда, пропадал в этих заморских, языческих краях, так вот этот Данросс приезжал в Эр на каникулы из школы-интерната. Ах, иногда он приходил ко мне, и я рассказывала ему о клане, и о его деде, и прадеде, но ничто не могло изгнать овладевшего им диавола

. И вот однажды вечером, как теперь, я послала его на двор, этого бедолагу-мальчонку, ах, послала его к Душеотводному Дереву… – Посмеиваясь, старушка отпила виски и продолжала: – Ах, и этот юный диаволенок пошел, этаким петушком. И ветер забирался к нему под килт. Уж он и наговорил проклятий на то дерево. Ох-ах, малые зверюшки в лесу и те, верно, разбежались в испуге. А потом он вернулся.

«Хорошо ли ты поругал его?» – спросила я.

«Ага, – сказал он своим тоненьким голоском. – Ага, бабуля, изругал на чем свет стоит. Так его, наверное, еще никто не ругал».

«Хорошо, – сказала я. – И в мире ли ты теперь?»

«Ну, на самом-то деле нет, бабуля, только устал».

И тут, девочка, в тот самый миг раздался жуткий треск, аж весь дом вздрогнул. И я подумала, что настал конец света. А этот крошка, мальчонка маленький, побежал смотреть, что случилось. И оказалось, что в Душеотводное Дерево ударила молния и разнесла его на куски.

«Ох-ах, бабуля, – сказал он, вернувшись, своим тоненьким, писклявым голоском, широко раскрыв глаза, – надо же, так здорово у меня еще никогда не получалось. Можно я еще раз попробую?»

– Просто сказка какая-то, – засмеялся тогда Иэн. – Я такого и не помню вовсе. Ты это придумала, бабуля!

– Типун тебе на язык! Тебе было пять или шесть лет. На следующий день мы пошли и выбрали новое дерево – то, что ты увидишь завтра, девочка. И благословили его во имя клана. И я сказала Иэну, чтобы в следующий раз он был чуть поосторожнее!

Они тогда вместе посмеялись, а потом, поздно ночью, она проснулась и обнаружила, что Иэна нет и его костылей тоже. Ей было не заснуть, и она ждала. Вернулся он весь промокший, но усталый и покойный. Она сделала вид, что спит, пока он снова не лег в постель. И тогда она повернулась к нему и отдала все свое тепло.

– Запомни, девочка, – сказала ей наедине бабка Данросс в день, когда они уезжали, – если хочешь, чтобы в вашем браке жила любовь, позаботься, чтобы у этого Данросса всегда было рядом Душеотводное Дерево. Не бойся. Выбирай любое, всегда заводи его, где бы вы ни оказались. Этому Данроссу необходимо, чтобы рядом было Душеотводное Дерево, хотя он никогда не скажет об этом и прибегать к нему будет очень редко. Он такой, как тот самый Дирк. Он слишком сильный…