Благородный Дом. Роман о Гонконге. Книга 1. На краю пропасти

Так что, где бы они ни жили, у них всегда было Душеотводное Дерево. На этом настаивала Пенелопа. В Чунцине, куда Данросса послали после выздоровления в качестве офицера связи союзников, она выбрала Душеотводным Деревом бамбук. Здесь, в Гонконге, это был огромный палисандр, который господствовал над всем садом.

– Не нанести ли тебе ей визит? – Для него это дерево всегда было женского рода, а для нее – мужского. «У всех должно быть Душеотводное Дерево, – подумала Пенелопа. – У всех».

– Спасибо, – сказал он. – У меня все в порядке.

– Откуда у бабки Данросс было столько мудрости? Как ей удалось остаться таким чудесным человеком после стольких трагедий?

– Не знаю. Может, их поколение было иначе скроено.

– Мне ее так не хватает.

Бабка Данросс умерла в восемьдесят пять лет. Урожденная Агнес Струан, она вышла замуж за своего родственника Дирка Данросса – Дирка Мак-Клауда Данросса, – которого его мать, Уинифред, единственная дочь Дирка Струана, назвала так в память об отце. Дирк Данросс был четвертым тайбанем и погиб в море вместе с «Закатным облаком», когда вел корабль домой. Ему тогда исполнилось всего сорок два, а ей – тридцать один. Она так больше и не вышла замуж. У них было три сына и дочь. Двое сыновей сложили голову в Первую мировую войну: старшему, который пал при Галлиполи,[181] шел двадцать первый год; младшему, отравленному газами под Ипром[182] во Фландрии, – девятнадцатый. Ее дочь Анна вышла замуж за Гастона де Вилля, отца Жака. Она погибла при бомбежке Лондона, куда бежали все де Вилли, кроме Жака, который остался во Франции и сражался с нацистами в рядах маки́. У Колина, последнего из сыновей Агнес, было три сына и дочь Кэтрин. Двое его сыновей тоже не вернулись с войны, Второй мировой. Первый муж Кэти, командир эскадрильи Иэна, отдал жизнь в «Битве за Англию».

– Столько смертей, насильственных смертей, – с грустью произнесла Пенелопа. – Видеть, как все они рождаются и умирают… ужасно. Бедная бабуля! И все же, когда пробил ее последний час, казалось, она уходит с миром, со своей милой улыбкой на губах.

– Наверное, это судьба. Ее и всех остальных. Они ведь лишь делали то, что должны были делать, Пенн. В конце концов, история нашей семьи ничем не отличается от других. Мы – британцы. Война веками была нашим уделом. Как и в твоей семье: один дядя, военный моряк, погиб в море во время Великой войны; другой убит под Эль-Аламейном;[183] твои родители пали жертвой «блица»… Обычная история. – Его голос посуровел. – Нелегко объяснить подобное чужаку, верно?

– Нелегко. Нам всем пришлось повзрослеть так быстро, да, Иэн? – Он кивнул, а она через минуту добавила: – Ты лучше бы переоделся для ужина, дорогой, а то опоздаешь.

– Брось, Пенн. У тебя час длиннее, чем у меня. Мы там появимся ненадолго и уйдем сразу после ужина. Что… – Зазвонил телефон, и он снял трубку. – Да? О, привет, месье Делан.

– Добрый вечер, тайбань. Я хочу доложить о дочери мадам де Вилль и ее зяте, месье Эскари.

– Да, прошу вас.

– Я очень опечален тем, что имею несчастье приносить такие плохие новости. Эта авария – как это вы называете, удар в бок – произошла на Верхнем Карнизе на самом выезде из Эза. Водитель встречной машины был пьян. Это случилось примерно в два часа ночи, и, когда приехала полиция, месье Эскари был уже мертв, а его жена – без сознания. Доктор говорит, что она поправится, но опасается, что ее… ее внутренние органы, детородные органы, могут остаться навсегда поврежденными. Ей может потребоваться операция. Он…

– Она об этом знает?

– Нет, месье, еще не знает. Но мадам де Вилль знает – ей сказал доктор. Я встретил ее согласно вашим указаниям и обо всем позаботился. Я вызвал специалиста из Парижа на консультацию в Ниццу, и он прибывает сегодня днем.

– Есть еще какие-нибудь повреждения?

– Снаружи – non. Сломана рука в запястье, несколько порезов, ничего особенного. Но… бедная мадам Эскари в страшном смятении. Я был рад, что приехала ее мать. Это помогло, очень помогло. Мадам де Вилль остановилась в «Метрополе», в люксе, я встретил ее в аэропорту. И буду на постоянной связи.

– Кто вел машину?

– Мадам Эскари.

– А другой водитель?

Последовала пауза.

– Его зовут Шарль Сессон. Булочник из Эза. Он возвращался домой после карточной игры вечером с друзьями. У полиции есть… Мадам Эскари клянется, что его машина шла по встречной. Он не помнит. Конечно, он очень сожалеет о случившемся. Полиция предъявила ему обвинение – управление автомобилем в нетрезвом виде и…

– У него это первый случай?

– Non. Non, какое-то время тому назад его останавливали и штрафовали.

– Какую ответственность он понесет по французским законам?

– Будет суд, а потом… Не знаю, месье. Других свидетелей не было. Может быть, штраф, может, тюрьма – не знаю. Может, он вспомнит, что ехал по правильной стороне дороги, кто знает? Приношу извинения.

Данросс задумался.

– Где живет этот человек?

– Дом номер четырнадцать по рю де Верт в Эзе.