Благородный Дом. Роман о Гонконге. Книга 1. На краю пропасти

Он стал просить и умолять, и в конце концов она смилостивилась, позволив ему спрятать аспирин. Кван пообещал примчаться на квартиру сразу после банкета, а теперь у него чуть глаза не вылезали из орбит, потому что в дверях стояла Венера Пань под руку с Четырехпалым У. Оба выглядели великолепно: он – раздувшийся от гордости, она – притворно-скромная и невинная, в платье, за которое Кван только что заплатил.

– Что случилось, Ричард? – удивился Данросс.

Ричард Кван пытался что-то сказать, но не смог, а лишь направился нетвердой походкой к жене, которая оторвала злобный взгляд от Венеры Пань и обратила его на супруга.

– Привет, дорогая, – пролепетал Кван, не чуя под собой ног.

– Привет, дорогой, – мило отвечала Май-лин. – Кто эта шлюха?

– Которая?

– Вон та.

– А разве это не… Как бишь ее?.. Звезда ТВ?

– А разве это не Пань Слабая на Передок, звезда ВБ – венерических болезней?

Он сделал вид, что смеется вместе с женой, а на самом деле ему хотелось рвать на себе волосы. Тот факт, что его нынешняя любовница пришла с кем-то другим, будет отмечен в Гонконге всеми. Все сочтут это верным признаком того, что «Хо-Пак» идет ко дну. Что ж, скажут люди, она поступила мудро, оставив тонущую джонку ради безопасного убежища. А хуже всего то, что Венера Пань пришла с его дядей, Четырехпалым У. Это сигнал: все богатство У изъято из «Хо-Пак» и, скорее всего, Ландо Мата и золотой синдикат последовали примеру Четырехпалого. Все цивилизованные люди, от которых что-то зависит, уверены: теперь, когда умер Контрабандист Mo, главным по контрабанде стал У. Горе, горе, горе! Беда никогда не приходит одна.

– А? – устало переспросил он. – Что ты сказала?

– Я спросила, выйдет ли Тайбань от нашего имени на «Викторию»?

Он перешел на кантонский, потому что рядом были европейцы:

– К сожалению, этот сын шлюхи сам влип. Нет, он нам не поможет. Мы в большой беде, хоть и не виноваты. День был ужасный, если не считать одного: у нас сегодня хорошая прибыль. Я продал все акции Благородного Дома.

– Замечательно. По какой цене?

– Мы заработали по два доллара семьдесят центов на каждой акции. Прибыль уже переведена в золото, в Цюрихе. Я кладу ее на наш общий счет, – осторожно добавил он, кривя душой. Все это время он старался придумать, как выставить жену из зала, чтобы подойти к Четырехпалому У и Венере Пань и сделать вид, будто ничего страшного не случилось.

– Хорошо. Очень хорошо. Это лучше. – Май-лин играла с огромной аквамариновой подвеской. Мошонка Ричарда Квана вдруг похолодела. Подвеска была та самая, что он обещал Венере Пань. О горе, горе, горе…

– Ты как себя чувствуешь? – спросила Май-лин.

– Я… э-э… я, должно быть, съел несвежую рыбу. Думаю, мне нужно в туалет.

– Тогда лучше иди сейчас. Похоже, скоро уже будем садиться за стол. У Шити всегда все так поздно! – Она заметила, что муж нервно косится на Венеру Пань и Дядюшку У, и ее взгляд снова стал злобным. – Эта шлюха на самом деле весьма обворожительна. Я послежу за ней, пока ты ходишь.

– А почему бы нам не пойти вместе?

Он взял жену за руку и повел вниз по лестнице к двери, которая вела к туалетам, то и дело здороваясь с приятелями и стараясь излучать уверенность. Запустив Май-лин в туалет, он устремился назад и подошел к Зеппелину Дуну, который крутился возле У. Поболтал с ним немного, потом сделал вид, что только теперь заметил Четырехпалого.

– О, привет, Досточтимый Дядюшка! – широко улыбаясь, пропел Кван. – Спасибо, что привел ее сюда. Привет, малышка масляный роток.

– Что? – подозрительно глянул на него старик. – Я привел ее для себя, а не для тебя.

– Да, и не называй меня «масляный роток», – прошипела Венера Пань, нарочно взяв старика за руку, отчего Ричард Кван чуть не изошел кровью. – Я сегодня вечером поговорила с моей парикмахершей! Моя норка на плечах у твоей ведьмы! И не моя ли это аквамариновая подвеска сейчас на ней? Подумать только, я сегодня чуть не покончила с собой, потому что думала, будто не угодила своему Досточтимому Батюшке… А это все была ложь, ложь и ложь. Ох, мне снова хочется покончить с собой.

– Э, не надо пока этого делать, сладкоречивая малышка, – забеспокоился Четырехпалый У. Он уже заключил сделку, цена которой превысила предложение Улыбчивого Цзина. – Убирайся прочь, Племянник! У нее от тебя будет несварение желудка. Она не сможет работать!

Ричард Кван вымученно улыбнулся, пробормотал несколько вежливых фраз и отошел, еле держась на ногах. Когда он направлялся на лестницу – ждать жену, кто-то пошутил:

– Вижу, одна кобылка ушла из паддока на унавоженную травку!