Блаженные времена, хрупкий мир

На эту встречу Лео пришел с намерением как-нибудь избавиться от своей ненависти к Юдифи, и он избавился от своей ненависти, прежде чем успел выразить ее, прежде чем упрекнуть ее в чем-то, только из-за одной ошеломляющей мысли, которая поразительным образом анестезировала его чувства. Поразительное заключалось в том, что эту свою ненависть ему надо было теперь направить против себя самого. Почему он не писал, а мечтал о Юдифи, почему не продолжал работать и писать со всей энергией своей тоски по ней? Почему он прекратил писать и думать только ради того, чтобы завоевать Юдифь? И почти успокоился, ощутив ярость, направленную на Юдифь, ярость из-за того проклятого удовлетворения, которое с такой непостижимой бездуховностью было написано у нее на лице, удовлетворения тем, что он ни в чем не упрекал ее и, казалось, обходился с ней как старый добрый друг, со всеми этими «А помнишь?», со всей этой ерундой, которой он придавал совсем не такой смысл. Нет, он ненавидел ее, ненавидел, потому что из-за той ошибки, которую он, по-видимому, совершил, не было пути назад, а если это и была ошибка, то из лучших побуждений, и поэтому теперь приходилось жить неправильно. Но если практике угодно функционировать ошибочно, тогда ему придется следить как раз за тем, чтобы так оно и было. Путем контроля, путем исключения всех противоречий. И без того все неправильно, так почему бы тогда вообще не возвести ошибку в принцип, не сделать ее предпосылкой, которую нельзя ставить под сомнение? Он был слишком мягок. А мягкость можно проявлять только тогда, когда нет больше никаких противоречий. Почему бы ему не встать сейчас, не пойти в Бока, отсюда пешком недалеко, вызвать Регину из бара «Локомотив» и жениться на ней? Вполне нормальный любовный роман, ведь все равно не имеет значения, кого он любит, и любит ли он; высокопарность, которая так или иначе была с этим связана, непереносима для любого мыслящего существа, и красивые слова для этого можно найти только в плохих романах и фильмах. Но система функционирует, человечество плодится, люди из объятий нелюбимых падают в объятия других нелюбимых и ощущают это как счастье. Лео попросил счет. Пойдем, сказал он Юдифи. Куда? Пойдем, сказал он и попытался покрепче схватить ее за локоть, она вырвалась и сказала: Нет, я к тебе не поеду. К тебе, сказал Лео, ко мне — значит к тебе. Он еще раз попытался грубо притянуть ее к себе, но показался сам себе настолько смешным, что тут же отпустил ее, нет, у него не получалось. Я свихнулся, подумал он, а она сказала: Что ты хочешь пробудить, Лео? Мое сочувствие? Я очень сожалею, сказал он.

От этой ночи, когда он опять так напился, что ему пришлось переночевать в гостинице, у него осталось только одно воспоминание: в одном из баров в Бока, где голые девушки танцевали перед зеркалами, рядом с ним у стойки стоял высокий худой мужчина с огромным кадыком.

Когда Лео на следующее утро с похмельной головой вернулся домой, он быстро еще раз осмотрелся, потом снова вышел из дома и поехал на проспект Вереадор Жозе Динис, на угол улицы Виейра де Мораньес, где раньше часто видел эти транспортные фургоны и их водителей, которые зорко поглядывали вокруг в поисках клиентов.

Ему повезло, были свободные машины. Он попросил первого попавшегося шофера поехать за ним следом домой, ему нужно кое-что перевезти. Он провел шофера по комнатам и сказал ему, что хочет вывезти всю мебель, все зеркала, все прочие вещи, вроде ламп, портьер и тому подобного, исключая только книги и одежду. Платяные шкафы — тоже? Да, конечно, а белье просто сложите на пол. И стеллаж? Он же привинчен к стене. Значит, надо отвинтить, сказал Лео, убрать надо все, привинчено оно или не привинчено, исключая только книги, одежду и то, что в письменном столе. Что, и кухонную плиту выносить? Плиту — нет. Холодильник тоже можно оставить. Что еще? Нет, остальное мне не нужно. Все убрать. Будет сделано, сказал шофер. Но тут одного рейса будет мало. Кроме того, мне не обойтись без помощника. Так что вам это обойдется немного дороже. К тому же все зависит от того, куда везти. Куда хотите, сказал Лео, давайте так договоримся: вы вывозите все это из квартиры и в качестве оплаты можете забрать себе все, что вывезли.

Шофер посмотрел на Лео в полном замешательстве и даже с легким недоверием, потом еще раз огляделся вокруг, отлично, сказал он, tudo bem, мы в грязь лицом не ударим, можете на меня положиться, шеф, вы останетесь довольны, а такая оплата, как вы говорите, нам подходит, tudo bem, шеф. Он уехал за помощником, в скором времени вернулся вместе с ним и сразу приступил к делу.